И maman, и Мимочка совсем выбились из сил в хлопотах о приданом. Жених торопил со свадьбой и нельзя же было заставить почтенного человека ждать как какого-нибудь мальчишку! К тому же maman и сама слишком намучилась с первым женихом, чтоб не желать теперь ковать железо, пока оно было горячо.
Главные статьи приданого – белье, шубы, серебро – были уже на лицо. Пришлось только спарывать княжескую корону. Но платья нужно было частью переделывать, частью шить заново. В шестнадцать месяцев промежутка между женихами мода сильно шагнула вперед.
Тетушки и дядюшки, переговорив и посоветовавшись между собою, сделали Мимочке новые подарки. Не скупился на подарки и Спиридон Иванович. Все шло прекрасно. Maman ликовала. Мимочка глотала мышьяк, пила пирофосфорно-железную воду, примеряла новые платья, принимала поздравления и щелкала коробками и футлярами от Вальяна, Арндта и Бо́стеля, любуясь подносимыми ей брильянтами, сапфирами и изумрудами.
Все радовались за нее; все поздравляли ее душевно, сердечно, искренно, – желали ей всего, всего хорошего, и твердили хором: «Ну, слава Богу, слава Богу»!
И вот назначен не только день, но и час свадьбы…
Прическа Мимочки окончена. Гюстава выпроваживают из комнаты. Мимочка надевает подвенечное платье, убранное гирляндами и букетиками померанцовых цветов, с длинным трэном из толстого белого фая, подбитого белым же лионским атласом, чудное платье, выписанное от m-me Lesserteur. Мимочка несколько озабоченно щурится, оглядывая себя в зеркало. Лиф сидит восхитительно.
Остается наколоть вуаль и цветы, monsieur Gustave снова принимается за дело. Его торопят. Кажется, шафер уже приехал. Да, да, шафер сейчас приехал… Жених уже в церкви… Пора!
Сейчас, сейчас Мимочка будет готова. Я смотрю на нее и невольно мною овладевает некоторое волнение, невольно я забегаю мысленно вперед и вижу уже светлую церковь, где толпа празднично одетых родных и знакомых переговаривается и переглядывается в ожидании невесты; вижу и толстого Спиридона Ивановича, сияющего орденами, чистенькой лысиной и новыми густыми эполетами.
Вот в толпе пробегает движение, разговоры стихают, все головы оборачиваются. На клиросе раздается торжественное пение, – и Мимочка показывается на пороге церкви. Дядя Федор Федорович в ленте Белого Орла ведет ее под руку по мягкому ковру. Как она мила! Клянусь, цветы флер-д'оранжа и белое тюлевое облако не украшали более изящной, более очаровательной головки.
«Гряди, гряди, голубица»…
Но знаете ли вы, куда вы грядете, бедная голубица? Подумайте, Мимочка, не остановиться ли, пока еще не поздно?..
«Зачем?.. И о чем тут думать. Все так выходят. Ведь надо же когда-нибудь сделать этот шаг. Ведь надо же. Куда же в самом деле деваться»?!..
– Но вы бледны, Мимочка; вы опускаете ресницы, и восковая свеча слегка дрожит в вашей маленькой ручке… Вам страшно?