Пейн уставился на Некроса в немом изумлении. Наемник не понимал, зачем кому-то настолько могущественному, кто способен выбрать самый роскошный особняк, возвращаться сюда. А Том понял. Ты не хочешь быть просто безликой силой, управляющей всем городом. Ты жаждешь быть кем-то. Ты вернулся, потому что здесь есть люди, которые тебя знают. У которых сложился какой-то образ тебя. Образ тебя… Боже…
Некрос тихо дышал, из приоткрытого рта на подушку свисала ниточка слюны. На подбородке виднелся след помады, запах выпивки мешался с ароматом женских духов. Цепочка тускло поблескивала в вырезе расстегнутой рубашки.
– Неплохо ты погулял, наверное, – улыбнулся Пейн, – хотя что за удовольствие скакать на таких жердях?
Наемник осторожно потянул за краешек чего-то белого, торчащего у Некроса из кармана рубашки. Уставился на кружевные женские трусики у себя в руке. Поднес к лицу, вдыхая запах, и бросил на пол. Поймал в зеркале туалетного столика свое отражение – волосы всклокочены, глаза красные, потасканная рожа с мешками под глазами и похотливый взгляд.
Может, все же поискать Сесиль?
Нога за что-то зацепилась. Нагнувшись, Пейн обнаружил под кроватью два алюминиевых кейса. Вытащил и попытался открыть – бесполезно. Даже вспотел от усилий. Злобно пнув их обратно, Пейн выпрямился. Некрос спал как ни в чем не бывало.
– Эй, соня! – окликнул его Пейн.
Наемник осмелел, будто то, что Некрос может спать, есть и трахаться, как люди, делало его менее опасным. Обнаглев, Пейн потряс Некроса за плечо – тот так и не проснулся. Заржав, Пейн потянул Некроса за ворот рубашки – голова спящего запрокинулась назад. Безнаказанность дразнила Пейна. Ему ужасно захотелось врезать Некросу. Ну, или написать у него на лбу неприличное слово. А вот и помада мамы на туалетном столике!
– Охренеть, какой ты сейчас беспомощный!
Лучше бы ты узнал, как можно его убить, придурок.
Рядом с помадой Пейн заметил дорожки порошка.
– Ух ты! – вспомнив, как они веселились с Джорджем, наемник нагнулся, зажав одну ноздрю.
Пейна накрыло мгновенно – разбодяженное джорджево дерьмо и рядом не стояло с этим волшебным порошком. Жизнь сразу приобрела новые краски. За спиной словно крылья выросли. Пейн сам себе показался богом. Когда кайф стал ослабевать, а краски мира тускнеть – он вдохнул другую дорожку.
Несколько минут спустя Пейн раздраженно почесал подбородок, оцарапав его до крови.
Как Некрос может спать, когда ему так хреново?
…Боль пронизала каждую клеточку его тела. Она была такой всеобъемлющей, что казалось, ничего больше не существует.
…Живые сознают себя через боль. Мертвые – через воспоминание о боли.
Боль