Раздался протяжный писк. С камня в самую кучу тварей огромной черной глыбой рухнул муравит. Как по приказу неведомого мага, вся чешуйчатая масса остановилась и стала панически зарываться в землю. Нежданный спаситель носился с радостным кличем, на полном ходу пожирая несчастных, тонкий розовый язык – или хоботок – молниеносно выстреливал в сороконожек, обхватывал, притягивал, жвалы легко растирали хининовую чешую. Хруст, визг, стрекот стояли такие, что – Авенир готов биться об заклад – на три версты все живое проснулось и пугливо вжалось в свои лежбища. Кровавая жральня, если конечно можно было назвать эту мутную слизь кровью, длилась недолго. Все твари исчезли, на поверхности остались только скорлупки, да муравит, дрожа от наслаждения, поедал остатки, всасывал желтоватую студенистую массу.
– Как он их, а, – тарсянин переводил дыхание. Чтобы разбить броню твари, приходилось бить наотмашь, и Марх немало притомился. Муравит же раскалывал чешую, аки бабки лузгают семена тыквы.
Несмотря на ночь и дикую усталость, пошли к ближайшей речушке, отмыться от «следов доблестной брани»…
Муравит сидел рядом. Узкий язык вылизывал пластинчатую шкуру, передние трехпалые лапы скребли гравий. Радуется, наверное – подумал Авенир, взглянул на одновременно счастливого и расстроенного Марха. Резач и клинки испещерены зазубринами и теперь годятся разве что для шинки капусты.
– Ты бы, наверное, и нас сожрал?
Марх чистил сапог от слизи. Она уже подсохла и оставляла следы, не желая счищаться даже песком. Авенир, несмотря на все предупреждения, отплыл от берега.
– Не нравится мясо.
Голос был трескучим, с деревянным оттенком. Муравей-гигант спрятал длиннющий язык и вытаращил черные бусины глаз на тарсянина. Сабельщик кашлянул:
– Так ты еще и говоришь. А думать умеешь?
– Трудно понимать, говорить. Гаруд учил, бить много.
Из воды вышел Авенир, облачился в робу. Тарсянин непринужденно бросил:
– Ты знаешь, тут твой монстр после ужина разговорился. Надо было и нам тех тлей пожрать, растаращило бы посильнее хуннской пыли.
Юноша пожал плечами:
– Ну, они вообще могут издавать звуки, но не думал, что наш молвит. Это хорошо, учить будет проще.
– Ты ему скажи, чтобы держался от меня, а то я ж его с перепугу рубану.
– Жаль твой ножичек. У него шкура крепче самой лучшей стали.
Глава