Сумки тяжелые – много она всего накупила, но ради дня рождения стоит, наготовит всяких вкусностей. Готовить она любит. Накроет хороший стол. Гости ведь непременно придут, хотя она никого и не приглашала, но друзья не забудут, придут, да и детей надо порадовать.
Дети. Дети у них получились хорошие. Воспитали их в любви и заботе, научили добру. Отличают в жизни все важное от наносного, модно-проходящего. Теперь они оба, погодки, учатся в одном институте, на одном факультете и даже в одной группе. Пытались их преподаватели определить в разные группы, да не вышло, так и оставили – очень уж хорошие студенты, мало нынче таких.
Вот и дом уже виден, немного остается пройти…
Дом. Когда он затеял его строить, она еще немного повозражала для видимости. Тогда он срочно сократил должность «главного конструктора самолета» и назначил ее «главным архитектором». Приставал к ней с бесконечными согласованиями той или иной планировки, и она соглашалась всегда, потому что он был самый умный, и возражать не было необходимости, зачем расстраивать лишний раз какими-то там возражениями.
Потом, когда дом уже стоял, стали выявляться недостатки самостоятельного проектирования. Это раздражало ее, и однажды она не сдержалась:
– У тебя тут все на соплях! – допекли ее все же разные мелочи.
– Ну ты и язва! – ответил он.
– Прободная, – добавила она смеясь.
На том все и закончилось, конфликт не состоялся, как всегда, только посмеялись.
Потом он захотел на чердаке обустроить мансарду. Это ей совсем не понравилось:
– Кто там будет убирать? Карабкаться еще по лестнице, мне и так хватает!
– Зато детям и внукам будет весело и приятно, – возразил он и застрял на чердаке на несколько долгих месяцев. Спускался только по крайней необходимости.
Потому она в то время и говаривала частенько:
– Карлсон наш теперь живет на крыше!
Однажды все же не выдержала и поднялась по крутой лестнице. В сумраке чердака гулко стукнулась обо что-то головой и тут же вспылила.
– Это еще что за фендибобер!? – спросила сердито, разглядывая какой-то короб, проложенный через весь чердак.
– Это секрет, в свое время узнаешь, – отозвался он из полумрака.
– Чердак огромный, просторный, трудно сюда добираться. Как же здесь убираться? Дело к старости, а у меня уже сейчас не хватает сил, – попыталась возмутиться она.
– Не переживай, все будет делаться автоматикой, – заверил он и запретил ей и детям подниматься на чердак. Мол, из соображений секретности…
И действительно, с тех пор она, да и дети, ни разу не были на чердаке. Иногда, заслышав доносящиеся с чердака тихие щелканья, скрипы и шорохи, язвительно спрашивала:
– Автоматика убирается?
– Не волнуйся, все там хорошо, – проявлял он абсолютное спокойствие.
Вот уже и дом совсем близко, какие же тяжелые сумки! Кто-то спешит навстречу.
Женька!