– Сэр Снорри, вы меня совсем не знаете! – заревела барышня.
Граф Хрупский утешал даму как мог. Из ее всхлипываний он понял главное: монастырь святой Бригантины – это совсем не то, что он о нем думал…
– Так от кого у Вас этот подарок в животе, – поинтересовался Снорри с наигранной веселостью.
– А вам-то, что… – напряглась Кристина.
– Ну… э-э-э… честно говоря, мне все равно. Но, все же, это как-то невежливо было бы не поинтересоваться, – проскрипел рыцарь, понимая, что неловкий разговор становится еще более неловким. Все неловчее и неловчее.
– Я намекала… Хотя, похоже, что зря намекала. В общем, от менестреля.
– От Вивека! Прости господи!
– Что ты! От этого старого пердуна… я уж лучше с тобой во грех войду, что, собственно, ужасно уже само по себе, чем с этим… рукоблудом бородатым.
– Чего-то не понял я, кого это ты щас рукоблудом обозвала! – не разобрался Снорри.
– Да не тебя, дуралей, а Вивека. Он же старый. Ему ни одна кухарка ничего слаще халвы не предлагает. Ха! Уморил! Вивек… – Кристина на секунду заулыбалась, а потом снова заревела. – От Тимоши ребенок. От этого красавы и пустотрепа из Белогорьяаааа…
– Понятно, – философски заметил рыцарь.
– Я хочу, что бы ты прирезал свинью, эту гадину на дуэли! Рыцарь ты мне или кто?! – Кристина резко перестала плакать и злобно уставилась на Снорри.
– Не… не могу. Во-первых, Тимошины опусы знает весь Граданадар и, если я его убью, то… прославлюсь конечно… но и сам проживу недолго. Во-вторых, без его похабных песенок не обходится ни одна хорошая попойка, и я сам с нетерпением жду еще чего-нибудь. Если я его угрохаю, то кто продолжению писать будет? В-третьих, он герцог…
– Все понятно! И первых двух достаточно! – оборвала де Портвейн. – Хотела бы я сказать, что он меня обесчестил, но это не так. Я сама… Как услыхала ту песенку… про монахиню и ослика…
– Ха! Про осла и монахиню я тоже помню! Здорово написано!
Они сидели под деревом напившись и обнявшись, и пели похабные песни, придуманные Тимошей – герцогом Белогорья, менестрелем и ловеласом, каких еще не видел свет…
Утро выдалось сырым и холодным. Благородный рыцарь открыл один глаз и тут же его закрыл. Первый вопрос, который он попытался себе задать: «Где я?». Второй вопрос был посложнее: «Кто я?». Оба вопроса какое-то время висели в районе затылка, где стучало по барабанам стадо одичавших эльфов. Эльфы ответов не давали, но били по барабанам сурово и жестко. С одной стороны туловища ощущалось непривычно беззащитно и зябко, а с другой – непривычно тепло и приятно. Безымянный рыцарь открыл глаза и огляделся. Он лежал, зарытый в листве, под старым дубом и к нему прижималась дама сердца Кристина де Портвейн. Абсолютно голая. Именно с этой стороны туловища и было приятно. «Интересно… похоже, что я до сих пор не понимал, как это приятно – прижимать даму не к латам, а к себе…», – подумал граф