Снорри судорожно икнул и кривая улыбка окончательно сползла, уступив место выражению какому-то уж совсем неопределенному. Маркиза де Портвейн не смогла проигнорировать подобное к себе отношение. Не то чтобы не хотела… но это было уже слишком.
– Скажите, мой рыцарь…
– Все, что угодно, сударыня! О, цветок моих сладчайших грез!
– Скажите, сэр Хрупский, вы меня боитесь или я вам противна? – Кристина изменилась в лице, и стало видно ее реальное отношение к происходящему – она была искренне заинтересована в ответе!
– Мы с вами, мой рыцарь, за два последних цикла, так толком-то и не поговорили по-настоящему. Вы все шастаете по вашим «походам», а я все жду вас у окна, вышивая крестиком… Может, отбросим куртуазные изыски и поговорим по-человечески?!
– Может… а зачем? – от неожиданности ляпнул сэр Хрупский.
Он тут же захотел исправить невольное хамство, но Кристина де Портвейн сказала:
– Я устала от этого кошмара. Вы мне не нравитесь. Мало того, скажу вам откровенно, вы придурок!
– Э-э… вы тоже не в моем вкусе, если честно, – Снорри выпучил глаза от удивления и обиды. – У вас, что-то произошло, о свет моих…
– Я беременна! – вскричала маркиза и, со слезами, кинулась на грудь своему рыцарю, немного ударившись головой о стальной панцирь кирасы. Рыцарь обнял свою даму металлическими предплечьями, больно придавив ей ухо и даже не заметил этого.
– Вот те раз…
– Да, в этот раз… уже поздно что-то делать, – всхлипнула Кристина, пытаясь высвободить ухо.
«В этот раз? Что она имеет ввиду…» Ситуация была та еще! Для Снорри все это было как-то слишком: ненавистная леди висит на плече, причем, беременная не от него… не ругает, не оскорбляет… плачет! Как, скажите, в такой ситуации должно вести себя простому рыцарю? Может быть, стоит ее побить, может, придется даже на ней жениться… Фу-фу-фу! Снорри стоял, придавив ухо несчастной барышни и не знал, что делать. И тогда он понял, что хочет выпить… и, желательно, перекусить.
– Я думаю, нам надо выпить, – несмело предложил рыцарь своей «даме сердца» и она согласилась…
Они устроились неподалеку в лесу, под раскидистым дубом, закрывающим своим пологом от посторонних глаз. Здесь, под этим дубом, Снорри провел прекрасные деньки беззаботного детства, свежуя лося, косулю или какого-нибудь кролика. Место было удобное – сюда никто не ходил, так как все знали, что этот дуб принадлежит лично Снорри Хрупскому. И Снорри, по приезде в родные угодья на отдых и «лечение», частенько скрывался тут от всех на свете, размышляя о вечном, а, если сказать попроще – уходя в глухой запой. Последний раз он был здесь пару циклов назад. Все казалось диким, но очаг из камней еще держался, был удобный вертел для жарки дичи, сковородка и кое-какая незатейливая утварь. Земля вокруг была перерыта кабанами