К тому времени новая Речь Посполитая, точнее жалкие и нежизнеспособные остатки этой страны, полностью обанкротилась. Банки объявили о своей неплатежеспособности, сельское хозяйство развалилось, король Станислав Август и хаос царили вместе. Русские держали страну крепкой хваткой, а чистки генерала Игельстрома, опиравшегося на 40-тысячный русский гарнизон, становились все более жесткими.
24 марта на главной рыночной площади Кракова Тадеуш Костюшко объявил перед толпой крестьян с косами и четырьмя тысячами солдат регулярного польского войска о начале восстания. 4 апреля эта одетая в лохмотья армия нанесла поражение русским войскам под Рацлавицами, к северу от Кракова. 17 апреля Ян Килинский, башмачник, хорошо умевший управлять толпой, поднял восстание в Варшаве, отличавшееся неслыханной жестокостью. Теофил Залуский, видя, что дело движется к проигрышу, покинул Варшаву и выехал в Ойцов к своей матери Марианне и своим законным детям – девятилетней Марии Саломее и восьмилетнему Юзефу. Бои между тем продолжались, и русские, прежде чем оставить город, за 24 часа потеряли убитыми 4000 человек. Многих тарговичан повытаскивали из своих домов и казнили.
Особая опасность грозила Игельстрому: его наверняка хотели выкурить из своего посольства и предать самой жестокой казни, которую только могли придумать повстанцы для этого человека, одного из самых ненавистных из когда-либо властвовавших в Польше. Хонората физически помогала своему любовнику, с трудом пробиравшемуся по крышам домов Медовой улицы и сдерживавшему крики агонии от обострившейся подагры, ускользнуть от толпы, жаждавшей его крови. В конце концов ему удалось вместе со своими телохранителями выбраться из города ночью и убежать в свое поместье в Дубени на территории Великого Княжества, отошедшей к России, незадолго до того, как Костюшко закрепил свой триумф и взял Варшаву. Несколько дней спустя Хонората с годовалой Францишкой и прижатым к груди трехмесячным Каролем Теофилом также благополучно выскользнула из страны и направилась дальше на восток – к своему любовнику в Дубени.
Между тем Михал Клеофас, оставив Изабеллу в Соколове и стараясь выбрать самый безопасный путь, отправился в Новогрудок по делам казначейства. Услышав об успехах Костюшко, он быстро повернул на Вильно, куда также добралась и Изабелла. 20 апреля до Михала Клеофаса дошли слухи о планируемом в ночь на 23 апреля восстании в Вильно. Вечером 22 апреля Огинские посетили прием, на котором присутствовал русский генерал Арсеньев и некоторые подчиненные ему старшие офицеры. После приема, в предрассветные часы 23 апреля, он, Изабелла и с ними несколько слуг незаметно выбрались из Вильно и направились к своим друзьям Грановским, жившим за городом. Они поспели как раз вовремя. Русский гарнизон подвергся нападению, по жестокости сравнимому с варшавским, сравнительно