– Труд? – В Лотте проснулся хмельной, но чуткий литературный редактор. – А разве труд можно о с т а в и т ь?
– Можно! – гаркнул я. – Можно, когда дело касается моего покойного папеньки! Он оставил мне звездолет!
– Ах! – вскрикнула Лотта и выронила из рук сумочку.
– Да! Звездолет! – Я поднял сумочку с пола, подал ее Лотте, а сам закинул на плечо свой репортерский багаж. – Сконструированный его собственными руками! Звездолет с принципиально новыми возможностями перемещения в пространстве и ведения боевых действий в условиях Космоса!
Последнее утверждение было, скажем так, спорным и непроверенным на практике. И вообще, я никогда и никому этого не говорил. Держал в строжайшем секрете. Но Дэнни-дурака уже несло, я ничего не мог с ним поделать.
Я взял Лотту за руку и потянул к двери.
– Он оставил мне его в наследство, но перед смертью так и не успел ничего объяснить. И уничтожил всю документацию. Он был гений, а все гении, похоже, или алкоголики, или сумасшедшие…
Я бросил на Лотту многозначительный взгляд. Она смотрела на меня восхищенно. Сейчас в ее глазах я находился сразу в трех удивительных ипостасях – был и гением, и алкоголиком, и сумасшедшим.
– Этот уникальный аппарат, – продолжал я, – как шкатулка Пандоры, напичкан всякими дьявольскими штучками неизвестного предназначения. Ни один человек на Земле не смог бы использовать его на все сто! Скорее, это смог бы сделать какой-нибудь негуманоидный инопланетянин – настолько папенькин звездолет сложен и оригинален!
Меня, точно, сегодня как будто кто-то тянул за язык. Я решил его побольнее прикусить, но времени даже на это не было.
Я уже выскочил в коридор и тащил Лотту из номера за собой.
– Подожди, Дэн! – Лотта преданно стучала каблучками у меня за спиной. Зачем ты мне это рассказываешь? При чем здесь звездолет твоего папеньки?
Я остановился. Мое изумление внезапно открывшейся глупостью своей подруги было так велико, что я превратился в соляной столб. Лотта опять уткнулась головой мне в спину и громко испуганно вскрикнула. Из-за дверей соседних номеров раздались глухое ворчание и ругательства на разных языках.
Что говорить, мы здорово тогда набрались, очень здорово. И моя Лоттик – не меньше меня. Но я не мог дать ей послабление ни в чем, тем более в тот момент – в самом начале столь ответственного предприятия, как возвращение на Землю. Я обернулся и уперся строгим взглядом ей в переносицу:
– Лотта, с тобой все в порядке?
Моя любимая женщина стояла и снова потирала рукой лоб, ушибленный о жесткие лопатки Дэнни Рочерса.
– Дэн, – жалобно протянула