– Глядите, дед Тихон свататься идет.
Дед Тихон погладил мальчика по голове, усмехнулся.
– Я, сынку, матери его ковинка, отсватался уже. Вот тебя, шалопута, женить следовало бы, а то некому пузыри под носом вытереть! И откуда эта детвора все знает?
Не широкой дорогой спустились к пруду. Проходя мимо трех осокорей, Федор невольно замедлил шаг – тут чуть не каждый вечер простаивали они с Галей.
– Ты не бойся, – сказал ему во дворе дед Тихон. – Все будет ладно. Пошел прочь, чего тявкаешь? – махнул он палкой на небольшого лохматого пса, что приседая на передние лапы, с лаем прыгал перед ними. – Хозяин, матери твоей ковынка, злее и тот молчит.
Сваты прошли в хату. Федор остался ждать результата во дворе. Через непримкнутую в сени дверь ему было слышно, как сваты вошли в светлицу, как, откашлявшись, неторопливо начал дед Тихон.
– Дозвольте вам, паны хозяева, поклониться и добрым словом прислужиться. Не погнушайтесь матери его… Значит, тэе… выслушать нас, а затем выслушаем вас.
Дальше дед Тихон медленно повел речь про добрых ловцов-молодцев, молодого князя и куницу – красную девицу.
Федору казалось, что дедовой речи не будет конца. Он вытащил цветастый платок – подарок Гале, вытер со лба пот. Хотел стать еще ближе к сеням, но дорогой от села кто-то ехал к мельнице. Тогда Федор отошел вглубь двора, оперся о перелаз. За садом, сухо поскрипывая, медленно-медленно вертелись колеса водяной мельницы и шумела вода в лотках. Федор сорвал с куста калины листок, протянувшей свои ветви через забор, несколько ягод и одну за другой побросал в рот. Долго сосал, не выплевывая косточек.
– Федор, – послышался от двери голос Петренко, – заходи. – И, понизив голос, Петренко закончил: – Обменяли святой хлеб.
Забыв обо все на свете, Федор бросился в хату. На скамье о чем-то разговаривали перевязанный рушником дед Тихон и мельник. Мельничиха собирала на стол. Около печи стояла Галя. Смущенно улыбаясь, она подошла и завязала ему на руку красивый вытканный шелком платок.
XIV
Через неделю Петренко пошел узнать как идет подготовка племянника Федора к свадьбе.
Петренко вошел в хату. Навстречу ему поднялась вся в слезах Федорова мать.
– Где ж молодой хозяин? – снимая с плеча вожжи и беря их под руку, спросил Петренко.
– Нет его, к городовому побежал. Галю во двор старосты Ржевутского в Богуслав забрали… – Женщина снова заплакала. – Свадьбу через две недели должны были сыграть.
– Я знаю, – ответил Петренко. – Пришел узнать, как идет к ней подготовка.
– Юхим, скажи, может, оно и ничего, управляющий говорил, что ее взяли до панского двору, на недолго, еще обещали заплатить ей. Может, это милость ей большая. Рукодельница она редкая.
– Конечно, ничего. Не убивайтесь, вернется Галя, – сказал Петренко. Но сам почувствовал, как от этого известия в душе словно холодом повеяло. Кто-кто, а он знал, что такое панские милости.
XV
Значительное проявление народного гнева выразилось