Зафар заметил это и нахмурился.
– Да он высокомерный ублюдок, – пробормотал задетый за живое юноша, наклонившись к уху Ситары. – И что особенного нашла в нём твоя сестра?
Ситара смущённо пожала плечами и поспешно отошла к группе женщин, нарезавших хлеб на небольшом столике возле дома.
Во дворе царила весёлая и непонятная для неискушённого человека кутерьма. Одни гости ели, другие гости прислуживали им, дожидаясь своей очереди. Никто не обижался, и всем было весело. Невесте и жениху, в основном, дарили подарки, а не деньги. Дарили всё, что могло иметь мало-мальски товарный вид: цветочные вазы, дешёвые головные платки и духи, ночные сорочки т. п. и т. п. Принимались эти дары с милым видом и благодарностями. А после окончания праздника подарки уже новыми их хозяевами распределялись по шкафам и сундукам, и иные сопровождались словами: «Ну, карга жадная, посмотришь, что подарю я тебе на свадьбу твоего сына!».
Но до окончания праздника в доме Марзийи оставались ещё часы и минуты. Гости продолжали пировать и веселиться от души, а я в самом скверном, самом мрачном расположении духа продолжал заглушать свои мысли спиртными напитками.
Я появился перед столом, где сидели Ситара с Зафаром, в самом разгаре всеобщего веселья – многие из гостей танцевали, а от людского смеха и говора можно было оглохнуть. Без всякого стеснения я уставился на молодых супругов: пьяный, взъерошенный, злой. Не знаю, что на меня нашло. Нет, знаю! Не мог я более вынести того, как этот подлец на моих глазах прикасался к Ситаре, то и дело что-то шепча ей на ухо! Увидев меня, Ситара вздрогнула, а Зафар чуть не подавился аппетитным куском мяса, который он за мгновение до этого отправил себе в рот.
– И это он? – насмешливо ткнув пальцем в сторону Зафара, сказал я. – И ты меня променяла вот на этого жалкого и несчастного замухрышку? Я сделал бы тебя самой счастливой на свете женщиной! Но ты выбрала его?! Его?! Эту жалкую тряпку?! Как ты могла так поступить со мной?!
– Эй, ты! Попридержи свой поганый язык! – до её ничтожного мужа наконец-то дошёл смысл сказанных мною слов, и он, отбросив пинком стул в сторону, полез с кулаками на нахального парня, посмевшего оскорбить его. – Ситара, иди к моей матери и скажи ей, чтобы немедленно покинула вместе с тобой этот дом.
Всего лишь один удар кулаком, и Зафар уже лежал на земле с окровавленным носом и орал:
– Он сломал мне нос! Он ударил меня!
Я, не теряя времени, подошёл к Ситаре и схватил её за руку, не дав ей возможности убежать. Ирада стояла поодаль и молча смотрела на нас. Музыканты больше не играли, под навесом стояла тишина, хотя людей там было немало.
– Ситара, –