Неожиданно в разговор вмешался коротконогий мужичок с жидкой бородкой и толстым брюшком:
– Вестимо, государя извели, не будь я Ерохой! Ему же от роду было всего двадцать лет. Рано ему еще было помирать…
– На все воля Божья! – сердито перебил его Ворбин. – Люди помирают во всякие лета, ежели Всевышний пожелает их прибрать! А государь Федор Алексеевич сколь жил, столь и хворал.
– Есть же медленные зелья, – настаивал на своем Ероха. – Сказывают, что Нарышкины лекаря государева подкупили, и он травил потихоньку доброго Федора Алексеевича…
– А ты никак под дверью стоял, когда царя травили? – ехидно спросил Ворбин.
– Стоять не стоял, а земля слухом полниться.
– В слухи пущай бабы верят, – отрезал Ворбин.
Эта беседа не остался без внимания прочих обитателей кабака.
– Правду ты, добрый человек, говоришь! – воскликнул здоровенный молодец в потрепанном суконном кафтане и потертом грешневике17.
– Что правда-то? – спросил у него Цыклер.
– Извели государя зельем! Как есть Нарышкины постарались вместе с лекарями-иноземцами. Так оно и было! Уморили царя, упокой его, Господи!
Поднялся гвалт. Посетители кабака, еще не потерявшие способность говорить и хоть как-то соображать, принялись спорить о том, была ли смерть царя Федора Алексеевича естественной. Большинство соглашалось с тем, что наверняка государя отравил иноземный лекарь с подачи Нарышкиных.
Слышались голоса:
– Извели проклятые нелюди Федора Алексеевича, а потом они сгубят и его братца, царевича Ивана Алексеевича!
– И до малого царя Петра Алексеевича черед дойдет! Слушок есть, будто бы Ивашка Нарышкин в цари метит!
Речь зашла и о том, почему государем стал малолетний Петр вместо более взрослого Ивана.
– Иван Алексеевич в том возрасте, когда можно царствовать! – воскликнул Ероха.
Его тут же поддержал солдат в форме Бутырского полка:
– А Петр Алексеевич слишком юн! Как ему государством владеть? Теперь бояре станут еще больше богатеть и народ погубят! Натерпимся мы обид!
Но и у новопоставленного царя Петра тоже нашлись защитники.
– Мы и оглянуться не успеем, как Петр Алексеевич войдет в пору! – кричал пышнобородый подьячий. – А Иван Алексеевич хворый и не сумеет власть удержать!
– Федор Алексеевич сумел же! – возразили ему.
– А что толку? Шесть лет он проскрипел и помер, не оставив потомства! – вмешался еще один сторонник царя Петра.
– А ты что думаешь? – неожиданно спросил Цыклер у молчащего Шакловитого.
Тот пожал плечами.
– Мое дело слушаться, а думает пущай тот, кто выше меня стоит. Я всего лишь дьяк Разрядного приказа.
– Кажись,