Чтобы с привычной беспечностью пировать, охотиться и швырять деньги без счета, последыши известнейших, знатнейших фамилий толпами устремились ко двору своего короля. Они стали его опорой, его советниками, его верными слугами, его окружением. Они поддерживали всего короля во всех его начинаниях. Они усердно прославляли его. Они на все лады внушали ему, что он величайший, славнейший, сильнейший из королей и получали за свою поддержку, за свои советы, за свои услуги, за свою бесконечную лесть новые привилегии, новые должности, новые пожалования, новые пенсии, новые выплаты из казны. Натурально, чем щедрее расплачивался с ними король, тем преданней становились они своему королю. Наконец между королем и аристократией установилось трогательное согласие, какого не было в Англии со времен Ричарда Львиное Сердце. С позорным крушением заговора несчастного Эссекса угасла бунтарская прыть английских баронов, не раз колебавших шаткий трон королевы Елизаветы, укрощавшей их бунты железной рукой. Пожалования и выплаты оказались вразумительней кровавых казней и жестокого подавления мятежей. Чем щедрей бесчувственная королевская рука сеяла пожалования, выплаты, пенсии и привилегии, тем смирнее, покорнее становились придворные короля.
Само собой разумеется, эту ораву жаждущих дарового золотого дождя паразитов были не в состоянии ублажить какие-то двести тысяч фунтов стерлингов ежегодного пенсиона, которые представители нации были готовы выдавать своему королю, лишь бы он позволил им спокойно производить, спокойно торговать, с покойно обогащаться и медленно, но верно обогащать Англию и казну. Маленькому человеку с большой головой и кривыми тонкими ножками и его окружению были нужны миллионы, однако миллионы были непосильны, убыточны, разорительны для представителей нации. Понятно, что представителям нации оставалось только твердо стоять на своем и не позволять королю Якову вводить новые налоги по своему усмотрению, без одобрения представителей нации. Не менее понятно, что упорное сопротивление представителей нации приводило короля Якова в бешенство. Последыши известнейших, знатнейших фамилий со всех сторон твердили ему, что он великий король, что ему не пристало повиноваться этому сборищу сельских хозяев и торгашей, к тому же в большинстве своем пуритан, готовых до основания разрушить королевскую, англиканскую церковь, что он должен править независимой, самодержавной рукой.
Тем временем, в ожидании, когда маленький человек с большой головой и кривыми