У дворца Годейры Арам спешился, привязал лошадь к воротам. Дворец не охранялся, они свободно прошли во двор.
Во множестве палат и комнат было пусто, казалось, что дворец необитаем. Мелета знала, что Годейра любила жить наверху, в глухой башне, куда вела винтовая лестница. Перед нею Арам остановился, сказал:
– Иди туда одна. Я введу лошадей во двор. Как бы их не украли.
Мелета поднялась по лестнице, толкнула дверь. Она со скрипом открылась, и Мелета увидела мать. Лота сидела в кресле царицы, на коленях ее стояла корзина. Полемарха лущила не то горох, не то чечевицу. Мелета одела по совету Арама свой мужской костюм, и мать ее не узнала. Вскинув руку в приветственном жесте амазонок, Мелета громко произнесла:
– Хайре, великая царица Фермоскиры! Сотенная приветствует тебя!
Лота медленно сняла с колен корзину, поставила ее в сторону и встала.
Она, казалось, сильно постарела, похудела, и старая амазонская одежда висела на ней мешковато и непривычно. Она долго смотрела на Мелету, потом резко бросилась к ней и застыла в рыдании на ее груди.
– Великая царица амазонок плачет? – с упреком сказала Мелета, усаживая мать снова в кресло.
– Не брежу ли я? – сказала тихо Лота, утирая концом косынки слезы. – Это ты, Мелета, ты?
– Я, мама, я. Вернулась вот.
– А где бабушка?
– Она осталась в Синдике. Далеко. Жива, здорова. Она благословляет тебя.
– О, боги! Что же я стою! – и снова принялась обнимать дочь, покрывая ее лицо поцелуями, – Садись, дочка, сюда. Сейчас я прикажу подать вина.
Лота хлопнула дважды в ладони, в дверях появилась молодая служанка.
– Тикета! Дочь моя вернулась! Неси сюда все, что у нас есть.
Тикета, видимо, раньше заметила гостей и мгновенно внесла поднос с угощениями. На столе появились сосуд с вином, фрукты, холодное мясо и овощи. На лице служанки были написаны восторг и радость.
– Я все еще не верю в твой приход, моя родная, – Лота снова принялась ощупывать дочку, как бы желая убедиться, что это не сон, – Что ты стоишь, Тикета, беги, позови скорее Чокею!
Служанка исчезла, Лота принялась дрожащими руками разливать в кружки вино. Налив, она тут же забыла про них, сунула в руки дочери яблоко, спросила:
– Где эта… Сидника, скажи мне? Она в Элладе? Или еще где?
– Не Сидника, а Синдика, мама. И давай выпьем за нашу встречу. Я испытываю ужасную жажду.
– Ой, что это я! Совсем растерялась. Давай выпьем! – и она одним большим глотком выпила вино. Мелета тоже, не спеша, опорожнила кружку. И снова поставила се под сосуд. Наливая