Первая мировая война началась с небывалого патриотического подъема. Этот подъем был тем более удивителен и неожиданен, если вспомнить, что во все годы правления Николая II, начиная с трагедии на Ходынском поле, его личность ничего, кроме отрицательных эмоций, у населения не вызывала. Сам Николай II был этому безумно рад и готов был ради этого временного единения народа на все.
Великий князь Александр Михайлович, дядя царя, вспоминал об этом периоде так: «В Севастополе я узнал об официальном объявлении войны (мобилизации армии и флота). На следующий день в Ялтинском соборе был отслужен молебен, который сопровождался чтением Манифеста об объявлении войны. Толпа кричала „ура“, и чувствовался подъем. В ту же ночь я уехал в Санкт-Петербург… Я застал Государя внешне спокойным, но глубоко проникшимся сознанием ответственности момента. Наверное, за все двадцать лет своего царствования он не слыхал столько искренних криков „ура“, как в эти дни. Наступившее, наконец, „единение Царя с народом“ очень радовало его»[167].
П. Н. Милюков, вторя великому князю, писал: «Конечно, в проявлениях энтузиазма – и не только казенного – не было недостатка, в особенности вначале. Даже наши эмигранты, такие как Бурцев, Кропоткин, Плеханов, отнеслись к оборонительной войне положительно. Рабочие стачки на время – прекратились»[168].
Итак, все было прекрасно, и все думали о быстрой победе над немцами, напавшими на беззащитных «братьев славян» – сербов. В общем, в стране и, в особенности, в окружении царя было традиционное «шапкозакидательское» настроение. Понять, что не все так радужно в стране и на фронте, как это казалось, России пришлось уже через несколько месяцев.
П. Н. Милюков так описывал события, которые происходили в России в те дни: "Первые известия о том, что на фронте неблагополучно, стали приходить к нам уже в конце января 1915 г. Снаряды и вооружение, заготовленные «на шесть месяцев», были исчерпаны. Солдаты мучились, взбираясь на обледенелые кручи Карпат, а когда наступила очередь использовать успех, оказывались без снарядов и патронов. Главное артиллерийское управление не имело никаких средств восстановить русское вооружение. Оно было вынуждено обратиться с заказами к тем же союзникам. Но, занятые своими нуждами, они не особенно заботились о своевременном выполнении русских заказов.
Санитарное дело на фронте находилось в плачевном состоянии. Докторский персонал был недостаточен; самых необходимых медикаментов не было; раненых сваливали на полу товарных вагонов, без медицинского просмотра, и они сотнями умирали в поездах. Между фронтом и тылом стояла глухая стена. Тыл был еще менее фронта приспособлен к ведению серьезной и долгой войны. Не было никакой системы в заготовке продовольствия для армии,