– Меня?
– Да! За то, что вы пытаетесь решать за меня, как мне жить, подобно всем прочим, с тех пор, как я достигла совершеннолетия! Господи, даже когда вы были в бреду, вы приказывали мне выйти за вас замуж. Я была вынуждена согласиться только затем, чтобы успокоить вас. – Она вдруг уперлась руками в бока. – Честное слово, мне следовало бы снова бросить вас в яму вместе со всем остальным, что меня сковывало и обременяло. Как вы посмели испортить минуту ритуального освобождения от всего, что связано с Лондоном?
– Освобождения от всего, что связано с Лондоном? Что за чушь?
Он поднялся и, не обращая внимания на острую боль в колене, выпрямился, взглянув ей прямо в глаза.
– И вы сказали, что я стал превосходным завершением вашего ритуала.
– Это было до того, когда я узнала, что вы – это вы! – резко возразила она. – Теперь мне придется совершить весь ритуал заново, с новыми корсетами. А китовый ус, знаете ли, ужасно дорого стоит.
Он в ярости уставился на нее, а затем у него лопнуло терпение.
– Это же безумие! – взревел он.
– Нет, не безумие! – завопила она в ответ. – Это символический ритуал, и я полагаю, что вы должны купить корсеты.
– Что? – спросил он, отпрянув.
– Вы испортили все действо. Либо мне придется провести ритуал заново, либо вы снова спуститесь в яму. Выбор за вами.
Она скрестила руки на груди, словно бросая ему вызов.
– Я не полезу в вашу яму…
– Тогда нужно бросить туда ваше чучело.
– Еще чего! И я не стану покупать вам корсеты. Пока, по крайней мере. А вот что я собираюсь сделать, так это жениться на вас, а уж затем купить вам новые корсеты. Потом я заберу вас в Лондон, а после мы уедем в Индию!
Слова вырвались прежде, чем он успел сдержать их, но, произнеся это, он уже не жалел о сказанном. Возможно, не следует таким образом сообщать леди, что они поженятся, однако, с другой стороны, леди не хоронят ни в чем не повинные предметы мебели среди ночи!
Впрочем, по мере того как затягивалась пауза, он начал понимать, что, возможно, это не лучший момент для воссоединения с Софией. Теперь, когда проявилось ее упрямство, это стало особенно ясным. Не исключено, что ее упрямство подтолкнет ее к тому, чтобы разорвать помолвку – только чтобы досадить ему.
И действительно, чем дольше она пристально на него глядела, потрясенно приоткрыв рот, тем больше ему казалось, что он, вероятно, заблуждается. Наконец она сделала шаг назад, разглаживая свое перепачканное платье, как будто это был невероятно дорогой вечерний наряд.
Эти ее движения вселили в него уверенность. В первый раз за время всего этого нелепого спектакля он увидел ту Софию, которую знавал ранее, невзирая на ее внешний вид. Она была спокойной, собранной и почти величественной, когда взглянула на него и улыбнулась.
– Мне не нужны новые корсеты.
Сказав это, она пошла прочь, гордо подняв голову и решительно ступая по земле босыми ногами. Он смотрел ей в спину, ничего не предпринимая