Гил заводит с третьей попытки мотор, и мы начинаем аккуратно выбираться из прибрежных коралловых отмелей. Осторожность не помешает – на их крепких известняковых телах бесславно закончило свою жизнь не одно судно. А уж сколько туристов с полным или частичным отсутствием мозга ободрало об них руки-ноги, да поломало носы и всякие прочие выпирающие конечности – того ни в сказке сказать, ни пером описать!
Берег удаляется, коралловые скалы внизу, под водой, начинают приобретать причудливые очертания, как наши отражения в комнате кривых зеркал, и это означает, что мы выбрались на глубину. Солнце уже палит не по-детски, я смазываю свою изнеженную кожу защитным кремом-блокиратором и растираю его по всей поверхности, особенно лицо, шею и предплечья. Предлагаю Гилу сделать то же самое, но он только посмеивается себе в потешную бороденку. А что ему, в самом деле, с таким-то загаром! Слева по курсу в воздух неожиданно взлетают петардами несколько летучих рыбок размером чуть длиннее ладони. Грудные и брюшные плавники у них в полете, что крылья и хвостовые подкрылки у самолета, и на солнце отливают всеми цветами радуги! Гил что-то кричит мне, указывая на них пальцем, но я сижу почти на носу, и рев мотора отсекает от меня его сообщение. Рыбки, пролетев несколько десятков метров, исчезают в море, потом выпрыгивают снова, только уже намного дальше. А я осторожно, в полуприсядку, продвигаюсь к корме, где Гил еще раз кричит мне: «Барракуды!» Ааа, вот оно что.. Ну, что ж, удачной охоты, стая. Не успев толком разогнаться, подплываем к группе разбросанных там и сям островков, поросших кустарником и кокосовыми пальмами.
«Gladden Cayes!», – сообщает мне проводник. Ага, это, значит, острова Гладден, построенные кораллами на мелководье и мало-помалу засыпанные песочком. Потом к песочку подплывает какой-нибудь покинувший родительский кров и пустившийся в кругосветное