Есть только ослепительно красивый мужчина в костюме железнодорожника.
Знали бы Вы, досточтимый Стилист, как я нелеп в нем.
Вот теперь я сниму его и лягу в постель.
Спокойной ночи.
Спокойной ночи.
Спокойной ночи.
Как я мог променять все это, все эти свои умозаключения…
Завтра будет очень трудный день.
Вот, кажется, глаза таки закрываются.
Спокойной ночи.
Назад пути нет.
Прощайте!
Прощайте навсегда!
Ухожу на войну!
Надо бы переживать, а я радостно волнуюсь!
Если бы все железнодорожники волновались, поезда не следовали бы по расписанию.
Интересно, а падал ли в своих мыслях Женечка Хрустальный?
Нет, думаю, что нет!
А. Может быть, это и сгубило его?
Надобно будет подумать над этим, если вернусь.
Если вернусь тем же.
Но, так не бывает!
За все нужно платить!
Готов платить!
В путешествии этом главное – не отвлекаться.
Буду прокручивать в голове сюжеты с фотокарточек.
Если что-нибудь забуду, подсмотрю.
Для этого взял их с собой.
Письмо теперь запечатаю и брошу, чтобы потом не передумать!
Чтобы Вы непременно получили его и полюбовались бы мною в этом костюме, в ночное время, при мягком искусственном свете.
Обратите внимание на бланки.
Отрываю от сердца.
Никак не могу сделать первого шага!
Все, заклеиваю конверт.
Прощайте!
Прощайте!!!
Падший ангел.
Прощайте!
Письмо одиннадцатое
Досточтимый Стилист!
Теперь, когда все позади, сидя нагишом посреди комнаты (ноги в тазу, наполненным горячей водой, что еще не имеет отношения к самоубийству, самоубийство предполагает держание в тазу рук), приступаю к описанию того, что же за метаморфоза произошла со мной.
Того, что Вы в Вашем, а в недалеком будущем, «нашем» мире называем лишением девственности или, строго научно, дефлорацией мужчины!
Итак, это случилось.
Нам с Вами уже никогда не стать иными!
Метаморфоза, да еще какая!
Это случилось, брат!
Буду привыкать называть Вас так, как в детстве, помните?
Тем более после ночного моего путешествия, мы стали чуточку ближе.
Я надеюсь.
Хотя, может быть, может быть, с Вами ничего подобного и не происходило, и все Ваши прегрешения – есть плод моей больной фантазии?
Вы же знаете, если путник и выздоравливает, фантазии его все равно остаются больными.
Навсегда.
Ну что же это