Около шести Виктора Андреевича вызвал в кабинет шеф. Буквально сразу мебель заходила ходуном. Высказывания Виктора Андреевича сложно было не услышать – голос разносил стены.
– Мне, юристу экстра-класса, Вы скрепя сердце выделяете смешную по нынешним временам зарплату, а этой девке поднимаете ставку чуть не вровень с моей. Может быть, мне теперь варить ей кофе? Или лучше в короткой юбчонке крутить здесь задом, чтобы заслужить повышенный оклад? У меня дочь сидит на работе по восемь часов, потом приходит и занимается сыном. И за это получает копейки. Но честно заработанные копейки! Может, подскажете, каким чудесным образом ей заработать больше? Если, конечно, это прилично.
Дверь внезапно распахнулась. Тяжелой решительной походкой вышел шеф и в полный голос, настолько свирепо, что я вжалась в кресло, коротко и ясно рявкнул:
– Вон!
Виктор Андреевич, как пес, которому со всей силы сапогом пнули в бок, скалясь, но далеко стороной обходя шефа, вышел из приемной. Я в ужасе смотрела на начальника.
– Не переживай, справимся, – только и ответил он на мой немой вопрос и тут же захлопнул за собой дверь кабинета.
Слезы полились горькие, горячие и злые. Я ненавидела Виктора Андреевича за его предательство. За что он облил меня грязью, извалял в дерьме, выставил на растерзание толпы? Никогда в жизни я не позволяла себе ничего того, в чем сейчас подозревалась. Я была честнее, чище, преданнее, чем он мог думать. Я поглощала его семейные тайны, хранила, как скупой рыцарь, и оберегала от посягательств непосвященных. Видя определенные возрастные изменения в его характере, старалась быть снисходительной, тактичной, понимающей. Я защищала его. Да, защищала, когда шеф, уже не таясь, стал открыто высказываться о слишком вольготном отношении Виктора Андреевича к дисциплине, о его явном отсиживании положенных часов без всякого видимого результата в работе. Оказывается, я была удобна, используема какое-то время, но и только.
И еще меня поразило то обстоятельство, что в разговоре с шефом он словно на пьедестал невинности, скромности, обездоленности выставил свою дочь Аллу, которая буквально неделей раньше довела отца до сердечного приступа. Я очень отчетливо вспомнила сейчас эту историю…
Виктор Андреевич пригласил меня к себе и попросил принести холодной воды. Я захватила стакан, прибежала тут же, и первое, на что обратила внимание, – на пепельницу на подоконнике. Он никогда не убирал ее со стола, потому что курил беспрестанно.
Виктор Андреевич поймал мой взгляд.
– Бросить вот приходится. Вчера «скорую» вызывали. Врач сказал, что если хочу пожить еще, с этим делом надо заканчивать, причем сразу и бесповоротно.
– Почему «скорую»? Что случилось?
– Справили день рождения Максимке.
– То есть как справили?
– А вот так. У него день рождения