Дивная книга истин. Сара Уинман

в одно из последних посещений, она уловила в мужском дыхании запах лука; и неожиданно ей это понравилось, поскольку сама она уже давно не пробовала свежий лук. И она продлила поцелуй, с наслаждением втягивая острый луковичный дух. После первых походов в бомбоубежище она взяла за правило не надевать панталоны, оставляя только чулки и пояс, что упрощало процесс. Одежду никогда не снимали полностью, только расстегивали, задирали и приспускали все, что требовалось. Стоило только чужой руке проскользнуть между ног, и пальцы оказывались внутри нее – смесь возбуждения и стыда, страха и отвращения, – а затем появлялось это влажное чувство, заставлявшее ее раздвинуть ноги, приподняться и сесть верхом на член незнакомца, чье желание обострялось постоянной близостью смерти. Она впивалась зубами в материю пиджака или мундира и не издавала ни звука, а когда все заканчивалось и партнер уходил, очищала себя надушенным носовым платком и гадала, кем был этот мужчина. Ничего удивительного, если он был солдатом или еще кем-то связанным с армией, ибо таковые составляли большинство, – получив увольнение, они прямиком направлялись в подобные места с конкретной целью. Куда больше ее занимала их предполагаемая внешность: был ли невидимый любовник красив собой, или уродлив, или так себе, ничего особенного? Может, это был мужчина, на которого она и не взглянула бы при дневном свете. А может, он вызвал бы у нее отвращение. В глубине души ей даже нравился последний вариант.

      А теперь они с Джини больше не были подругами. Да и как они могли ими оставаться? В ту пору они просто не надеялись выжить и не думали о возможном разоблачении впоследствии. Черт, как же Мисси по ней соскучилась! Но Джини стала респектабельной и благопристойной особой. Вышла замуж за полицейского, родила ребенка. Так что теперь, завидев друг друга, они расходились по противоположным сторонам улицы. Или покидали паб. На худой конец, прятались в туалетах. Оно и к лучшему. Стыд остается стыдом, и никакими парфюмерными ухищрениями его не заглушить.

      Фредди пошевелился. Она загасила сигарету и поднялась, чувствуя себя очень уставшей. Потом открыла банку консервированной ветчины и стала нарезать ее аккуратными толстыми квадратиками.

      10

      Фредди слышал, как разбивается яйцо, как открывается консервная банка и льется в чашку коньяк. Он лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к таким приятным звукам кухни – звукам домашнего уюта и присутствия близкого человека. Наконец он приподнял веки, но постарался не шевелиться, чтобы не мешать Мисси, которая потягивала коньяк в задумчивом одиночестве. А потом наблюдал, как она режет кусочками ветчину и насыпает на блюдце панировочные сухари; как подходит к его чемодану и аккуратно вынимает оттуда сложенные рубашки, пару брюк, мыло и бритву; как разворачивает листок бумаги и глядит на слова, написанные ее собственной рукой в то бесконечно далекое мартовское утро.

      Все в порядке? – спросил он сонным голосом.

      Мисси вздрогнула.

      Да,