Двенадцать тысяч рабов жили в Черепке, огромном руднике в тридцати лигах к северу от единственного на острове города и порта Досин-Пали. Кроме них и трёх сотен стражников тут поселились и местные: проститутки в борделях, служанки в таверне Булы и в игорных домах, работники, связавшие судьбу с малазанскими войсками, торговцы, наполнявшие Крысиную площадь в День отдыха, а также разношёрстное воинство изгнанников, бездомных и обездоленных, которые выбрали для жизни рудник, а не гнилостные переулки Досин-Пали.
– Рагу будет холодное, – проворчал Бенет, когда они подошли к таверне Булы.
Фелисин вытерла пот со лба.
– Хоть что-то холодное.
– Это ты ещё не привыкла к жаре. Через месяц-другой будешь дрожать по ночам, как и все остальные.
– По вечерам ещё чувствуется дневной зной. Мне холодно в полночь и предутренние часы, Бенет.
– Перебирайся ко мне, девочка. Я тебя согрею.
Бенет был готов погрузиться в один из своих неожиданных приступов дурного настроения. Фелисин ничего не сказала, понадеявшись, что он на время оставит эту тему.
– Думай хорошенько, от чего отказываешься, – прорычал Бенет.
– Була меня возьмёт к себе в постель, – сказала она. – Можешь посмотреть, а то даже присоединиться. Она нам наверняка разогреет еду. Даже вторую порцию даст.
– Она тебе в матери годится, – буркнул Бенет.
«А ты – в отцы». Но она уже услышала, как изменилось его дыхание.
– Она круглая, и мягкая, и тёплая, Бенет. Подумай.
Фелисин знала, что он подумает, и разговор о переезде не возобновится. По крайней мере, сегодня. Геборик ошибается. Бессмысленно думать про завтра. Только про следующий час, и следующий, и ещё. Выживай, Фелисин, и живи хорошо, если получится. Однажды ты окажешься лицом к лицу со своей сестрой, и тогда даже океана крови из её жил не хватит, придётся удовлетвориться просто всем их содержимым. Выживай, девочка, вот и всё. Борись за каждый час…
Фелисин взяла Бенета за руку, когда они подошли к таверне, и почувствовала, что его ладонь взмокла от пота, рождённого в воображении картиной, которую она ему посулила.
Однажды. Лицом к лицу, сестра.
…Геборик ещё не спал, сидел у очага, завернувшись в одеяло. Он поднял глаза на Фелисин, когда та забралась в комнату и закрыла за собой люк в полу. Она вытащила из сундука овчину и набросила на плечи.
– Неужели ты начала получать удовольствие от жизни, которую выбрала, девочка? В такие ночи я начинаю сомневаться.
– Я-то думала, тебе уже надоело осуждать меня, Геборик, – сказала Фелисин, снимая с крючка бурдюк с вином, и начала рыться в груде полых тыковок, пытаясь найти чистую. – Я так понимаю, Бодэн ещё не вернулся. Кажется, даже такая простая задача, как помыть посуду, ему не по силам. – Фелисин