В креатологической плоскости человеческая богоподобность (сотворенность по «образу и подобию») привносит лейтмотив миметического: уподобленность одного другому удовлетворяется высотой, благообразностью целей, усилий миросозидания, соответственных, совершенному, символически каноническому (царству эйдосов – платонизм, эстетическим идеалам – эстетизм («прекрасное» классицизма)).
Резюмирование сути, зафиксированной в обозначенных трех моментах, отчленяет идею гомотетии, которая характеризует операции преобразования многообразий через постановку в соответствие некоторым сущностям их однопорядковых контрагентов (при строгих процедурах связываемых коэффициентом подобия). Стандартные преобразования подобия в математике обобщаются теорией аффинных преобразований, стандартные преобразования в деятельности по схемам «цель – средство – результат», «модель – воплощение», «замысел – претворение» обобщаются теорией родового призвания: в опоре на деятельность (становящейся планетарной силой) человечество творит сущее «по образу и подобию», – то есть целерационально, руководствуясь высшими, абсолютными символами ценного, идеального.
Сказанное прямиком ведет нас в сердцевину вопроса: сценическая сверхзадача неспекулятивной метафизики – искусство гомотетии.
Философ – не виртуоз, а законодатель человеческого разума. Будучи таковым, он вынужден осваивать искусство преобразований – уподобления сущего символически абсолютному. Философия вырастает из невозможности реальной жизни. Решая проблему «что есть мир», философ развертывает не натурфилософскую, а антропософскую сценографию человекоразмерного мира, в котором – без побочных умствований – можно жить «по-людски» (каждый эпохальный отрезок существования взыскует аутентичной тематизации сути последнего). Прекрасно об этом – у Фета:
Хоть не вечен человек,
То, что вечно, – человечно.
Открывательная человекообразовательная функция отдает решительное предпочтение антропософии перед натурфилософией, задает исследовательский фронт «софии» как техники вычленения, «законченного ряда условий». Граница спекулятивного – неспекулятивного обозначается твердо и четко: по отношению к совокупному антропному процессу, рукотворению.
Традиционная метафизика точна, пока не ссылается на реалии; нетрадиционная метафизика точна, пока на реалии ссылается.
Consummatum est: смысл человечества выводим не извне, а изнутри его бытия – через фиксацию капитальных для него ценностей. К ним, как минимум, относятся продление существования и обретение совершенного существования. Тематизация предмета подводит к убеждению: нетрадиционная метафизика оказывается не только антропологичным, но и аксиологичным