Сумерки сгущались. Она стояла в проеме кухонной двери с особым блеском в глазах и смотрела на Марка, растянувшегося на полу.
– Знаешь, время от времени мне кажется, что я по-настоящему люблю тебя, Маркус.
– Время от времени мне кажется, что я тоже люблю тебя.
Взгляды, которым они обменялись, говорили о многом. Никакого беспокойства, давления, напряжения. Только достоинство, и это их общая заслуга.
– Хочешь пойти погулять, Кассия?
– La passeggiata.
Он тихо рассмеялся над этим словом. Она всегда называла это так.
– Я не слышал этого с тех пор, как ты уехала.
– Для меня это так и есть, здесь. В центре люди ходят. Бегут. Сходят с ума. Здесь они знают, как надо жить. Как в Европе. La passeggiata – это прогулка, на которую итальянцы выходят по вечерам, а по воскресеньям – в полдень, в маленьких старинных городках, где большинство женщин одеты в черное, а мужчины носят шляпы, белые рубашки и мешковатые костюмы без галстуков. Они смотрят по сторонам, приветствуют друзей. Они делают все это правильно, для них это обычная норма поведения. Ритуал, традиция, и мне это очень нравится.
Она выглядела такой удовлетворенной, когда говорила это.
– Так пойдем, сделаем это. – Он медленно поднялся, потянулся и обнял ее за плечи. – Мы можем поесть, когда вернемся.
Кассия знала, что это означает. В одиннадцать, а может в двенадцать часов. Сначала они погуляют, потом встретят друзей и остановятся поболтать с ними на улице. Стемнеет, и они пойдут к кому-нибудь в студию, чтобы Марк мог увидеть, как продвигаются дела с последней работой у его друга, и в конце концов студия заполнится людьми, так что все отправятся в «Партридж» за вином. А потом, неожиданно, все страшно проголодаются, и Кассия будет готовить феттучини на девять человек. И будут свечи, музыка, смех, звон гитары. Кли, Руссо, Кассат и Полок оживут в этой комнате, где их имена будут упоминаться постоянно. Наверное, Париж был таким во времена импрессионистов. Ненавидимые изгои из классического мира, они объединятся и создадут свой мир, чтобы помогать друг другу, вселять надежду и мужество, пока в один прекрасный день кто-то не обнаружит, не сделает их знаменитыми и не предложит им икру вместо шоколадного печенья. На самом деле Кассия не хотела бы, чтобы так произошло. Ради них же Кассия надеялась, что они никогда не откажутся от феттучини и пыльных полов в их студиях и волшебных ночей. Потому что им придется поменять это на смокинги, жалкие улыбки и печальные глаза. Они будут обедать в «21», танцевать в «Эль-Марокко» и скучать на вечеринках в небольших квартирах.
Но Парк-авеню далеко от Сохо. Между ними целая галактика. И воздух сегодня точно пропитан последними днями лета, а ночь заполнена улыбками.
– Куда ты собираешься, любовь моя?
– Мне нужно заехать кое-куда по делам.
– Увидимся позже. – Он не обратил внимания на нее, сосредоточившись на гуаши.
Она чмокнула его в затылок, проходя мимо, и оглядела комнату быстрым взглядом. Она терпеть не могла уезжать домой. Ей казалось, что она никогда не найдет дорогу назад. Как