Мужчина был немного выше меня, но более худым. Посаженные глубоко глаза в сумраке отсвечивали жёлтым, как у филина. Он не пугал, а скорее завораживал. Что касается возраста, тут выводы путались – ему могло быть и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят.
Наряд абсолютно не вписывался в образ отшельника. Новый чёрный костюм и ботинки того же цвета. На шее вместо галстука был повязан платок. Но он не носил рубашки и тем ни менее выглядел как-то торжественно и даже официально.
– Я бы хотел понять… – в который раз была предпринята попытка разговорить спутника.
– Так пойми, кто тебе мешает, – голос прозвучал насмешливо и никак не походил на старческий скрип или брюзжание, – Хин’ма’тоо йа’лат’кехт!
– О! Так вы говорите. Отлично, а что это значит?
– Истина не требует много слов. Что ты хочешь понять, Джо?
– Я был прав! Чёрт возьми! – это было что-то средние между восторгом и злостью, – А вы умеете заставить понервничать. Господин Эскуро?
Индеец остановился и обернулся ко мне лицом.
– Не иди позади меня – возможно, я не поведу тебя, не иди впереди меня – возможно, я не последую за тобой, иди рядом со мной – и мы будем одним целым. Ты многое видел. Для человека твоего народа это тяжёлое испытание. Люди, которых вы зовёте мексиканцами дали мне это имя. Я’ат’ээ, Джо. Можешь пользоваться этим именем. Имена мало значат в темноте.
– Да, я ожидал чего-то подобного, – мы продолжили идти, – теперь вы расскажете, куда и зачем мы идём?
– Мы идём, Джо. Просто идём. Эта земля не знает тебя. Я бы мог ей спеть о тебе, но сейчас она ничего не хочет слушать, кроме песен дождя. Поэтому надо тебя показать.
– А-а… – ответ озадачивал и обескураживал.
Несвязная болтовня колдуна пугала ещё больше, чем молчание. Ведь, если ему довериться, то ночная прогулка нужна для того, чтобы представить мою персону пустыне. Степень происходящего вокруг бреда явно приближалась к критическому значению.
– Скажи земле: «Я’ат’ээ».
– Я’ат’ээ… это что-то вроде «привет»?
– Умный, – старик широко улыбнулся и постучал указательным пальцем себя по лбу, но тут же нахмурился и добавил, – не люблю умных, от них только вопросы.
Я не пытался заговорить снова. Чутьё подсказывало, что безумие отшельника может только усугубить моё, и без того плачевное положение. А, следовательно, не надо лишний раз нарываться на неприятности. Рано или поздно он устанет и пойдёт к своему дому. Это же очевидно, что без укрытия и жилища