Платон называет целый ряд помех на пути к подлинному мышлению и знанию. Во-первых, это многоликое невежество большинства. По-другому, как написал А. Ф. Лосев, – «туманное, алогичное и некритическое обывательское мышление»89. Во-вторых, лучшие из большинства довольствуются самоуверенной лжемудростью. В-третьих, люди могут обладать действительными конкретными знаниями и умениями, но при этом не знать наилучшего (как бы философского или смысло-жизненного). Как написал М. Хайдеггер, – такие люди «суть то, чем заняты»90. И все это в ранних диалогах Платона имеет отношение к понятию лжи, псевдосу (греч. ψεΰδος).
Хайдеггер по поводу этой проблемы высказывался и соглашаясь с Платоном, но и не соглашаясь, – в силу своего персонализма и гуманизма: «…Самость присутствия других себя еще не нашла, соотв. потеряла. Люди существуют способом несамостояния и несобственности»91. Хотя «ч е л о в е к как н и к т о вовсе не н и ч т о». Он тоже экзистенциален, но как бы спит (разумно, познавательно, смысло-жизненно).
А Платон об этом «сне» написал еще на заре мировой философии: «…Имя «ложь» (ψεΰδος) выражает лежание спящих» (Кратил 421 b)92. То есть чересчур не мыслящих, но при этом спокойных и самоудовлетворенных. Не они ли изображены у Платона в виде узников пещеры? И не их ли почти невозможно (а иногда и опасно!) оторвать от «сна»?
Спят те, кто уже оказался или был изначально вне «божественного порыва сущего (θεία του όντοζ φορά)» (Кратил 421 b), вне потока несущихся вещей. Они так и не открыли ясные имена (логос) вещей и их вечные идеи. Они так и остались вне трудного искания истины (греч. άλήθεια). И поэтому – таковы смыслы Платона – столь много «спящих» и несостоявшихся.
Тем не менее у Платона нет особого христианского понимания истины: «Говорящий право должен и сам благодарить Бога, как от Бога приемлющий то, что следует говорить. Ибо истина есть дело не говорящего, но действующего (в нем или на него) Бога»93. Платон же – по преимуществу философ, то есть свободный человек-мыслитель.
Не-ложь вдохновляет философов (греч. любящих мудрость), контрастно и необходимо противостоящих (в этом отношении) толпе, большинству. По сути, это люди становления, мудрого личностного становления, то есть, как понимали платоники, люди «движения к бытию, причастности к бытию, поступательного шага к тому, чтобы быть (выделено нами. – В.К.)» (Определения 411 a)94. Они любят совсем не то, что все, – не богатство и своеволие, не славу и почести, а в силу своей посвященности, – «умное видение»95 бытия, то есть «умное видение идей». Это люди, как полагал С. Н. Булгаков, – люди «особого рода откровения»96, люди, одаренные от природы и в большей мере открытые припоминанию (анамнезису).
То, что их занятие совсем не ложно, хорошо показывает, говоря о Платоне, С. Л. Франк: «Основная мысль Платона