– Что ты еще хочешь сказать?
– Можно мне получить назад свой корабль?
Другие мальчики захихикали.
Декан посмотрел на Энтони, но ничего не сказал.
– Вперед! – велел он. – Ложись на кафедру. – Он отпустил его плечо, но не толкнул. Энтони пошел сам.
– А вы выметайтесь, – сказал отец Бенедикт. – На сегодня урок окончен.
Мальчики в недоумении остались сидеть на своих местах.
– Я сказал, уходите! – прикрикнул на них отец Бенедикт. – Он получит свое наказание, но никому из вас я не позволю над ним потешаться.
Сильвестр понурился и вышел под весеннее солнце. Остальные давно уже опередили его.
Он поднял голову, увидел под козырьком школы Фенеллу и вдруг испытал смешное желание: броситься ей на шею.
– Где Энтони? – встревоженно спросила Фенелла, даже не поздоровавшись.
– Он его бьет! – вырвалось у Сильвестра.
– Кто? Декан?
Сильвестр кивнул.
– Двадцать пять ударов, причем не розгой, а этой ужасной палкой. Энтони рисовал под столом корабль… О, Фенелла, он лгал нам! Он не освободился от этого, он готов на все, как и прежде, лишь бы построить корабль!
И тут он с ужасом увидел показавшуюся из-за спины Фенеллы девушку – то была его сестра Джеральдина. Последний человек, которого ему сейчас хотелось встретить.
– Доброе утро, братец, – произнесла она. – Поскольку все остальные в этом городе мне безразличны, я хотела, чтобы ты первым узнал новость.
– Какую?
– Я уезжаю ко двору. – Джеральдина, ликуя, запрокинула голову, волосы выбились из прически. – Знакомый отца по адмиралтейству нашел мне место – при дворе королевы Екатерины.
– А как он мог освободиться от этого? – спросила Фенелла, продолжая разговор, как будто Джеральдины здесь вообще не было. – Для него это было бы все равно что освободиться от самого себя. Его корабли – это лишь крохотный осколок мира, который он понимает.
Сильвестр вынужден был признать, что она права. Более того, Энтони рожден строить корабли; у него талант, в котором с ним никто не может тягаться. Тот, кто не подпускает его к кораблям, отнимает что-то не у него, нет – он отнимает что-то у мира.
– Но мы не имеем права допустить этого! – воскликнул он. – Отец Бенедикт разобьет ему достоинство, он измочалит его, как тряпку!
Смех Джеральдины прозвучал неестественно, похоже, она была очень напугана.
– А он бесстрашен, господин декан, этого у него не отнять.
– Бесстрашен? – набросился на нее Сильвестр. – Потому что он послал нас на улицу и теперь мучает его там? Энтони доходяга, Джеральдина. А еще калека. Он не может защититься.
Небесно-голубые глаза Джеральдины расширились так, что стали видны белки.
– Кто бьет черта, тот острит себе кол.
– Энтони не доходяга и не калека, – произнесла Фенелла, по-прежнему не обращая внимания на Джеральдину. – Если он не защищается, значит,