то есть, расписанной, как буквами листы
после дождя, растекшись между клеток
и за поля, как в школе, что пусты
в такое время. Не боясь отметок,
гуляют школьники, и некуда спешить,
пока не прозвенел звонок от Бога,
чей «колокольный зуммер» заменить
не в силах сторож, ждущий у порога.
«Спустя больше года, любимая, слышу твой голос…»
Спустя больше года, любимая, слышу твой голос,
мне говорящий, что завтра случится чудо —
вернутся все те, кто были уже знакомы —
лишь отлучились… И облако ниоткуда
тоже – туда же, чтобы уже остаться
точкой в пейзаже, размытой слезой и ветром,
где-нибудь между брошенных в поле станций
с правом – не выжить, а как-нибудь оглядеться
между столбами, что бьют по хребту дорогу —
может быть, сжалятся, но, видимо, не удаётся.
И только твой голос, звучащий уже по-другому —
всё, что спасает, и что до конца остаётся.
«Переехать, что ли, в деревню – растить картошку?»
Переехать, что ли, в деревню – растить картошку?
Или капусту квасить в сырых подвалах.
Разливать самогон по бутылкам, пить понемножку,
пропадая в беспамятстве, чего ранее не бывало.
Или, может, лучше вымысел без остатка,
без надежды на лучшее? Чем так страдает память,
зарываясь в прошлое, туда – до времён упадка,
во времена, где всё, что хотел, сбывалось.
Но, увы – развалины лишь – достоянье жизни —
и в глухой деревне, и даже в Москве кабацкой,
но, пока соревнуется птица с полётом мысли —
жизнь не выглядит вовсе совсем дурацкой —
никакой вообще, покуда звучит дыханье,
ровным воздухом перебивая воздух,
нарушая тем самым естественное молчанье,
становясь немного вымыслом тоже.
«Прислушиваюсь к тиканью часов…»
Прислушиваюсь к тиканью часов,
когда уже за полночь, и соседи
давно все спят, и звук, в конце концов, —
лишь от часов и оттого – длиннее —
в ушную раковину, будто вор в карман,
ощупывая редкие минуты,
как мелочь на проезд, как мой диван —
последнее пристанище, как будто.
И я бы рад не слушать этот звук,
но он не унимается, покуда
за дверью не раздастся первый стук
и не случится утреннее чудо —
я снова пережил и эту ночь —
в который раз не сгинул на диване.
И в следующей как-нибудь помочь
мне сможет мелочь на проезд в кармане.
«Я позабыл названия всех станций…»
Я позабыл названия всех станций,
куда когда-то добирался раньше.
Теперь всё больше ходят иностранцы
по тем