Из пережитого. 4-е издание. Юрий Кириллович Толстой

для такой деятельной натуры, как Ленин, были мучительными. Постоянная борьба за партийную кассу, бесконечные диспуты за кружкой пива, которые зачастую заканчивались потасовками, неудовлетворенность в личной жизни – не этого ожидал будущий вождь мирового пролетариата от своей более чем двадцатилетней деятельности на политическом поприще. Нередко его охватывал пессимизм, прогнозы бывали довольно мрачными. Например, в докладе о революции 1905 года, сделанном незадолго до Февральской революции, он прямо говорил, что нынешнему поколению революционеров, к которому причислял и себя, не суждено дожить до победы грядущей пролетарской революции. И вдруг в Швейцарию приходит известие о Февральской революции и отречении государя от престола. Эта весть пронзает Ильича, как электрическим током. Он боится упустить свой шанс и предпринимает отчаянные усилия, чтобы с группой своих единомышленников пробраться в Россию. При посредстве социал-демократов (главным образом, из тех стран, которые находились с Россией в состоянии войны) удается достигнуть договоренности с германским правительством о проезде группы так называемых интернационалистов через территорию Германии в особом вагоне, который впоследствии получил название запломбированного. В ходе переговоров одним из решающих доводов в пользу того, чтобы разрешить такой проезд, послужило то, что Ильич и К° выступают за поражение России в войне, считая именно Россию цитаделью реакции.

      Не берусь судить, финансировал ли германский генеральный штаб деятельность партии большевиков, в том числе и эту злополучную поездку, но несомненно одно – возвращение в Россию группы политических эмигрантов, которая на протяжении войны вела пораженческую пропаганду, делала все, чтобы разложить государственный механизм своей страны, было на руку кайзеровской Германии, с которой Россия находилась в состоянии войны. Именно поэтому такой проезд и был разрешен. Германия никогда не разрешила бы проезд политическим деятелям, которые ратовали за войну до победного конца. Представляется также очевидным, что такой проезд группы эмигрантов, начиненных пораженческими лозунгами, если и не содержит признаков состава преступления, то во всяком случае не может вызвать сочувствия в общественном мнении. Интересно, как бы мы в 1941–1945 годах отнеслись к лицам, которые с благословения Гитлера вернулись бы в Советский Союз с целью вести там пораженческую пропаганду. Не сомневаюсь в том, что эти люди были бы схвачены, едва пересекли границу, и не без оснований осуждены за измену Родине (если мне память не изменяет, по статье 58 1а тогдашнего УК РСФСР). Вполне возможно, что и сам народ совершил бы над ними самосуд. Нашим же «героям» устроили торжественную встречу на Финляндском вокзале с участием представителей Петроградского Совета. Как наивна и как слаба была только что народившаяся русская демократия и какой горькой ценой впоследствии за это ей пришлось расплачиваться! Один из тех, кто вернулся с Ильичом из Швейцарии,