Прибывшие копьеносцы и тяжеловооруженные плотно заблокировали вход на левом берегу. Командовавший ими рыцарь имел на щите скрещенные топоры.
– Тебя же, проклятый отщепенец, – Гебхард Унгерат нацелился пальцем в Рейневана, – мы выдадим вроцлавскому епископу. Мы знаем, что епископ мечтает о том, чтобы упечь тебя в камеру пыток. И будет заслуга для Церкви…
– Мы тоже знаем, – сказал, поднимая голову Урбан Гор, – что все это для заслуг. Весь этот коварно задуманный обман, всё это базарное жульничество. Не тобою, конечно, хоть ты и лоточник, задумано. Это твой папенька-выскочка намеревался таким способом славы сыскать и шляхетство добыть. Благородный господин купец фон Унгерат, на гербе ломаный грош. Дерьмо будет на гербе, Гебхард. Потому что дерьмо из вашего замысла.
– За эти слова, – брызнул слюной Гебхард Унгерат, – шкуру с тебя ремнями сдеру, еретик. Конец тебе! Не видишь, что ты в западне?
– Это ты в западне. Оглянись.
В полной тиши, которая вдруг наступила, на обоих берегах Ользы появились новые вооруженные люди. Числом около сотни. Быстро окружили мост. С двух сторон.
– Это же… – Гебхард трясущейся рукой показал на большую красную хоругвь с серебряным Одривусом. Это же рыцари пана из Краважа. Католики! Наши!
– Уже не ваши.
Ошарашенные и остолбеневшие наемники Унгерата дали себя разоружить без малейшего сопротивления. Рейневан видел, как Пашко Рымбаба вращает широко открытыми глазами, не в состоянии понять, почему у него забирают оружие гуситы, украшенные Чашами, вдруг ставшие союзниками с бойцами рыцаря с топорами на гербе. Он видел, как побледневший Эбервин фон Кранц не понимает, почему его разоружают и берут в плен моравцы из-под знака Одривуса.
За минуту все были на левом берегу Ользы. В то время, как Горн без слов пожимал руки Рейневана и поляков, моравцы согнали в кучу и взяли под стражу их недавних поработителей, которые теперь сами стали пленниками. Они стояли с опущенными головами, все еще онемевшие от шока: наемники Кранца, Гильберт Унгерат, рыцаренок с лицом херувима. И Гебхард, с искривленной как у гнома губой, вылупив гномьи глаза на главное действующее лицо происходящего, приодетого в пышное облачение вельможу со смуглым лицом и буйными черными усами. Вельможу, которого Рейневан уже когда-то видел.
«Воистину, – подумал он, – мир этот слишком тесен».
Во главе своих гейтманов и рыцарей, под хоругвью с Одривусом, родовым знаком Бенешовицов, навстречу к ним выезжал Ян из Краваж, хозяин Новой Йични, Фульнека, Биловца, Штрамберка и Ружнова, магнат, могущественный феодал, повелитель доминиона, охватывающего огромную площадь северо-западной части марк-графства Моравии.
– Тот с топорами на гербе, возле господина из Краваж, это Сильвестр из Кралиц, гейтман фульнецкий, – пояснил вполголоса Горн. – А тот второй, с бородой, это Ян Хелм.
Ян из Краваж придержал коня.
– Панычам Унгератам, – сказал он спокойным, даже несколько бесстрастным голосом, – следует кое-что прояснить. С тех пор, как паныч Гебхард и присутствующий здесь Сильвестр