– Горожане?
– Большей частью бродячие вояки. Со своим оружием. Кто рваной грамотой трясет, кто шрамы показывает, кто поручителя ищет… Ландскнехты, словом. Я тоже чуть было не записался, да поручителя не нашлось…
– Они хоть знают, с кем им придется воевать?
– А как же! – Дьявол всхохотнул. – С тобой, еретиком! Да им-то, в общем, все равно…
Так, подумал Барини. Быстро же они забыли, как унганцы их колошматили… Хотя, с другой стороны, магассаусцы в той войне почти не участвовали, помнить особо не о чем… но то магассаусцы, а не наемники! У наемников отечества нет, кто платит, тому и служат. Ясно, что вербующимся намекают: на этот раз Империя собирается навалиться на Унган с такой силой, перед которой никто не устоит.
И тут выход один: платить своим ландскнехтам больше, чем платят в Магассау, Габасе, Бамбре и так далее, и так далее… Больше, чем где-либо в Империи. И, разумеется, первым начать войну.
Вербовочные пункты работали и в Унгане, притягивая блеском золота и платины тех, кто был готов воевать за звонкий металл, профессиональных вояк, слишком вольнолюбивых, слишком буйных, слишком алчных либо слишком гордых, чтобы тянуть солдатскую лямку в мирное время за два гроша в день. Зато они, как мотыльки, слетались на огонек, обещавший разгореться пожаром войны. Узнавая на городских площадях перед столом вербовщика старых товарищей, хохотали, обнимались, хлопали друг друга по плечам и спинам, выспрашивали, стоящее ли дело и кто будет командовать, шли чистить и точить ржавые палаши, шли пить вино и пиво… Они составляли корпорацию особенных людей, своего рода цех ремесленников войны, спаянное кровью сообщество, куда непросто было попасть новичку, сообщество, ревниво оберегающее свои привилегии и свою независимость. Трусов из своей среды они сами наказывали смертью, и никто не смел вмешиваться. Они могли отказаться пойти в бой, если им задерживали жалованье. С себе подобными, воюющими на противной стороне, они сражались без охоты, но столь же яростно, ибо цели войны, вопросы правоты или неправоты воюющих сторон волновали их в последнюю очередь. С точки зрения Барини, они были не очень-то люди – скорее дорогие, капризные в эксплуатации, но очень эффективные боевые механизмы. Закономерное порождение любого мира, населенного людьми, на определенном этапе развития этого мира.
Генерал Кьяни, назначенный им в командиры, обошелся в две тысячи имперских золотых единовременно и еще по четыре сотни в месяц, но он того стоил. Без него Барини не собрал бы и половины того количества ландскнехтов, которое имел теперь, и лучшие вояки ускользнули бы к супостату.
Кстати, о деньгах…
– Ты сейчас случайно не на прииск летишь?
– Сначала к себе, флаер, сам понимаешь, надо продезинфицировать, а то заражу там всех вялой горячкой… А потом, конечно, на прииск.
– А ко мне когда?
– Послезавтра. Тебе удобно?
– А завтра не можешь?
– Чего захотел! Когда это я успею очистить