Я – телепат Сталина. Вольф Мессинг

Было очень приятно сознавать, что тогда, в княжеском замке, я принял верное решение. Какие причудливые фортели выкидывает жизнь! Я покрыл преступницу, обвинил невиновного, и горжусь этим, потому что сделал хорошее дело. «И волк сытым ушел, и коза жива осталась», – говорили в таких случаях у нас дома. Сам я тоже однажды в жизни поддался искушению – украл немного монет из отцовского кармана. Отец нещадно выпорол меня, приговаривая: «Не тебя бью, а дурь из тебя выбиваю», – а мать плакала и причитала: «Ах, неужели мой мальчик будет вором?» Не знаю, что подействовало на меня больше – отцовская порка или слезы матери, но с тех пор мои руки не касались чужого. А вот моего брата Берла кривая дорожка чуть не довела до большой беды.

      Мой брат Берл очень хорошо рисовал, и почерк у него был таким хорошим, буковка к буковке, что наш меламед[37] реб Айзик предсказывал, что Берл станет сойфером[38]. Но для того, чтобы стать сойфером, нужно учиться, а у Берла такой возможности не было. Семья наша была бедной, отец мог выучить в иешиботе[39] только одного сына, и его выбор пал на меня, несмотря на то что меня никогда не привлекала перспектива стать раввином. Не тот у меня характер. Берл помогал отцу, а спустя два года после смерти матери он ушел, точнее – сбежал из дома. Я его понимаю, сам в свое время поступил точно так же. Пока мать была жива, ее золотой характер немного смягчал отцовскую суровость и дома можно было жить. Когда же она умерла, обстановка в доме стала невыносимой. Горе еще больше ожесточило отца, и всем нам просто житья не было. Я всегда думал о том, что со своими детьми стану обращаться совсем иначе, стану любить их, баловать, никогда руки на них не подниму. Зачем поднимать руку, если можно сказать языком? «Побои проходят, а слова остаются», – приговаривал отец, наказывая нас. Правда, у отца под горячую руку и слова сыпались между ударами. Наверное, в воспитании детей нужна строгость, без строгости нельзя. Сужу об этом по чужому опыту, потому что своих детей у меня нет. Но строгость не должна превращаться в жестокость. Строгость воспитывает, а жестокость только озлобляет. Это я сам на себе испытал.

      В Кракове Берл связался с шайкой аферистов, занимавшейся подделкой документов и прочими темными делами. Краков недаром считался столицей воров и аферистов. Есть даже поговорка: «Если тебя поцеловал краковянин, пересчитай свои зубы». Поняв, какое сокровище попало им в руки (Берл, да будет благословенна его память, хорошо работал руками, но не головой – он был простоват и доверчив), аферисты быстро научили Берла всему, что им требовалось, и завалили работой. Отцу Берл писал, что занялся коммерцией, работает агентом у одного оптового торговца. Мне при встрече он сказал то же самое, но меня-то обмануть было невозможно. Даже если бы я не мог читать мысли, все равно бы догадался, что брат лжет. Агенты у оптовиков – бойкие на ум и язык люди, брат же мой был тугодум и молчун. Настоящий медведь был мой брат, имя шло ему как румянец невесте[40]. Кроме того, я примерно представляю, сколько