– Я не знаю, что можно. Я знаю другое: вчера мне было шестнадцать, сегодня двадцать три, а будет ли завтра, неизвестно. К чему же терять драгоценное время?
Мари не нашлась, что ответить, и только смотрела ему в глаза. Она потеряла ощущение окружающего мира, то есть сейчас до нее не долетали никакие звуки извне, ей было безразлично, что делается там, за окном или за пределами комнаты. Время исчезло. Только в комнате стало темнее, потому что солнце быстро уходило за горизонт.
Все ее внимание сосредоточилось на Луи, который ни на миг не ослаблял своего влияния. Он уже держал ее за талию и повторял, как заклинание, какие-то нежные, ласковые слова. И Мари с улыбкой слушала его приятный голос и таяла от его прикосновений. Жаркий и желанный поцелуй окончательно победил ее волю.
Луи же беспрепятственно расстегнул ей платье, с восторгом целуя гладкие плечи. Он с легкостью приподнял ее и усадил на подоконник, стянул юбку. Мари ощутила в себе нарастающее желание, но кавалер не торопился. Она же почти одета – и чулки, и нижняя юбка, и корсет – придется повозиться. Но разве это сложно для привычных рук герцога де Сен-Шели? Он и от этого получает немало удовольствия, и заставляет волноваться даму. Луи невозмутимо раздвинул ей колени и встал поближе, чтобы расшнуровать хитросплетения корсажа. Мари, терявшая с каждой минутой самообладание, целовала герцога, но он был сдержан, и лицо его казалось немного сосредоточенным. Мари тем временем сжала его бедра коленями, а потом ее руки потянулись к его панталонам. Луи уверенно перехватил ее кисти и, водрузив себе на плечи, сказал:
– Это подождет, дорогая. Мы сразимся там, – он указал ей на застеленную кровать и, освободив томную даму от корсажа, повлек ее с подоконника в постель, не переставая восторгаться красотой ее форм и уверяя, что она стала в тысячу раз прекраснее, чем была когда-то.
Странно, только Мари, как и в первую, самую первую ночь, проведенную с Луи в то лето, казавшееся непреодолимо далеким, чувствовала теперь, после «сражения», как выразился герцог, ту же смесь ощущений и дум: она ничуть не жалела о том, что уступила ему, но и тревожилась, не зная, к добру ли это?
Несмотря на вечные сомнения, копошащиеся в мозгу, Мари была очень довольна и признавалась себе самой, что такой радости, подступившей к сердцу и заставляющей невольно улыбаться, она давно не испытывала. Пока он рядом, она может себе позволить ни о чем не заботиться и расслабиться. Да, Мари вдруг поняла, как давно не отдыхала, насколько безутешно протекала ее жизнь, а при мысли, что она позволяла прикасаться к себе тем, кого не желала, ей становилось гадко и хотелось очиститься.
Сейчас Мари, удобно устроившись, прильнула к герцогу. От Луи исходило приятное тепло, ощущение надежности и удобства. Он не убирал своей руки из-под ее головы и временами целовал ее волосы, губы, шею.
Мари первой нарушила долгое молчание, задав неожиданный вопрос:
– Луи… вам приходилось убивать?
– Зачем ты спрашиваешь? – он приподнялся, приблизив свое лицо, будто хотел разглядеть выражение ее лица.
– Вы не ответили.
– Приходилось,