Выслушав ребят, Иван взял Ромкины документы и поехал к Смирнову, тому самому знаменитому хирургу, который внимательно просмотрел бумаги и холодно заявил, окинув презрительным взглядом его старенький костюм:
– Хоть завтра. И через месяц ваш парень будет танцевать вприсядку. Но! Это, уважаемый, будет стоить – с лекарствами, уходом и всем остальным – пятнадцать тысяч долларов.
Иван смотрел в равнодушное ко всему, кроме денег, безразличное лицо Смирнова и понимал, что никакие слова о врачебном долге, жалости к ближнему, сострадании до того не дойдут, а, скорее, вызовут просто ироничную ухмылку. Но охватившая его жгучая ненависть к этому высокомерному, самодовольному мерзавцу никак не отразилась на его лице – сказалась старая выучка. Поэтому Иван только спокойно спросил:
– Сколько у меня есть времени? Когда могут произойти те необратимые изменения, после которых операция станет бесполезна?
Смирнов еще раз взглянул на его потрепанный костюм и, не выдержав, расхохотался, но все же ответил:
– Полтора-два месяца. Думаю, этого времени вам хватит, чтобы собрать деньги.
Иван мог убить его одним движением пальца и уйти никем не замеченным, но… Этот негодяй нужен был ему живым, ведь только он мог помочь Ромке, и Иван, вежливо попрощавшись, ушел.
Вернувшись в тот день домой, он сказал детям, сколько стоит операция, и они мгновенно сникли – даже если продать старенький домик, доставшийся Ивану в наследство от одинокой старушки, у которой он когда-то снимал угол, этих денег им было не набрать. Но гораздо хуже было другое: они тогда еще не знали, что Ромка практически не спит и слышит их разговор. И только чудом можно считать то, что, войдя на следующий день в дом за инструментами, Иван застал Ромку, когда тот, скрипя от бессилия зубами, подтягивал на руках свое некогда сильное и тренированное, а теперь ставшее непослушным и неповоротливым тело, ползя на кухню за ножом, чтобы раз и навсегда покончить с этой жизнью, ставшей для него невыносимой. С совершенно неожиданной силой невысокий и худощавый Иван взвалил себе на плечо Ромку и отнес его на раскладушку – тот не выдержал и разрыдался. Впервые с того дня, как вернулся домой.
– Зачем ты меня остановил, папа? – захлебываясь слезами, говорил он. – Зачем? Я же все слышал… Уж лучше так, чем быть вам обузой… Ведь ты же знаешь, что надежды нет… Я буду валяться здесь полутрупом, а вы будете отрывать от себя последнее мне на лекарства… Я не хочу… Я не могу быть вам в тягость…
Иван слушал его, не прерывая, давая высказаться и выплакаться. И только когда Ромка немного успокоился, он спросил:
– Скажи, я когда-нибудь обманул кого-то из вас? Я когда-нибудь давал обещание, которое потом не выполнил?
– Нет, – сказал Ромка, отводя глаза.
– У нас есть время, Роман. Целых два месяца. Я обещаю тебе, что найду деньги на операцию.