Перепуганный юноша по-прежнему не шевелился. Осознав, что он стоит против света и Уильям не может различить его лица, Александер отступил на шаг и повернулся. Это возымело эффект: Уильям вскрикнул и принялся подбирать с пола те вещи, которые там еще оставались. Дрожащий свет фонаря упал на его гладкую ляжку. Александер не мог оторвать от нее глаз. Обескураженный эффектом, которое произвело на него это зрелище, и собственным поведением, он повернулся, чтобы выйти, когда Уильям позвал его тоненьким голоском:
– Александер!
Стиснув пальцами наличник, он остановился, но оглядываться не стал из опасения, что вид обнаженного тела приведет его в еще большее волнение. Шорох платья дал знать, что юноша торопливо одевается.
– Прошу, не уходи! Нам нужно поговорить.
Вместе с одеждой к Уильяму, по-видимому, вернулась и уверенность. Александер покосился в его сторону. И только когда в поле зрения мелькнула красная форменная куртка, он обернулся.
– Уильям, мне не нужно было… Я…
– Было ясно, что рано или поздно нас застанут вдвоем и правда откроется. Мне просто хотелось, чтобы это случилось не так скоро.
И он расправил плед, складками ниспадавший из-под ремня. Ворот рубашки был приоткрыт, и оттуда виднелись костлявые ключицы. Волосы разметались по лицу, скрывая взгляд его удивительных серо-зеленых глаз. В следующую секунду он уже смотрел Александеру прямо в глаза, и на лице его застыло странное выражение.
Александер, волнение которого усилилось под этим взглядом, закрыл глаза, чтобы не видеть хрупкого тела Уильяма, но не в его силах было запретить себе представлять, как он ласкает его и какие ощущения при этом испытывает. Нравится ли ему это? Ему случалось брать женщин, скажем так, «сзади». Отверстие – оно и есть отверстие… Стиснув зубы, он подавил желание в яростном крике, чтобы выплеснуть отвращение, которое испытывал сейчас к самому себе.
– Ты должен кое-что знать, Александер.
– Тебе не в чем оправдываться, – сухо возразил он. – Я… Я никому не расскажу, не бойся.
– Я знаю. Я это понял в тот самый первый день, когда увидел тебя, еще в Инвернессе. Ты не такой, как остальные. Ты…
– Ты ошибаешься! – резко оборвал его Александер, как если бы хотел убедить в этом себя самого. – Мужчины меня совершенно не интересуют!
Ответом на его возражения стал воркующий смех, и от этого он почувствовал себя еще более униженным. Он и представить не мог, что окажется в такой ситуации. Сладковатый аромат тела Уильяма ощущался теперь сильнее,