– Теперь уже осталось недолго, – улыбаясь, сказала она.
– У вас улыбка ангела, – вымолвила будущая мать. – Надо же, как вам подходит ваше имя!
Из таверны доносились громкие голоса. Случайные посетители и завсегдатаи заказывали чашку кофе или стаканчик вина. Лестница скрипела под ногами служанки, убиравшей в комнатах постояльцев. К этой веселой возне примешивались ароматные запахи, долетавшие из кухни, где, несомненно, жарили птицу и тушили картофель на свином сале.
– Несмотря ни на что, я проголодалась! – призналась Фаншона.
Она была прелестной девушкой с круглым лицом и розовыми щеками, этакой темноволосой пышечкой. Успокоенная покорностью своей пациентки, Анжелина провела по ее лбу свободной рукой.
– А теперь отпустите меня, чтобы я смогла вам помочь. Вы должны тужиться, но только тогда, когда я вам скажу. Вы можете сесть, если вам так будет удобнее.
– А Полен? Надеюсь, он внизу, а не разносит почту по всему городу.
– Ваш муж рядом. Готова спорить, что он переживает за вас, сидя под надежной охраной ваших родителей.
С этими словами Анжелина накрыла чистой простыней выступающий живот Фаншоны.
«Где это Розетта запропастилась? – подумала Анжелина, которую волновало отсутствие девушки. – Вдруг возникнет необходимость разрезать промежность? А у меня нет никаких инструментов!»
В этот момент дверь шумно распахнулась. В комнату ворвалась Мадлена Серена с цинковым тазом и кувшином горячей воды. За ней семенила Розетта с саквояжем Анжелины в руках. В комнату вошла и служанка. Она принесла приданое для малыша, чистое белье и пеленки.
– А Полен? – воскликнула Фаншона. – Он должен прийти, когда малыш родится, чтобы завернуть его в свою рубашку.
Анжелина покачала головой. Многие семьи в Арьеже оставались верны этому старинному обычаю. Отец снимал рубашку и заворачивал в нее новорожденного, передавая ему тем самым тепло и силу мужчины в расцвете лет. Это был символ защиты и любви, способ принять ребенка в семью. Своими корнями этот обычай уходил во тьму веков.
– Фаншона, обещаю, Полен придет к вам, – сказала Анжелина. – А теперь послушайте меня. Тужьтесь, тужьтесь! Мадам Серена, приподнимите дочь! Поддерживайте ее сзади!
Розетта, ошеломленная происходящим, принялась кусать ленту, заплетенную в волосы. Она не могла выдержать напряжение, царившее в комнате. Усилия роженицы и стоны, издаваемые ею, казались Розетте нечеловеческими, и она предпочла выйти за дверь.
– Еще! Еще! – повторяла повитуха. – Он выходит! Тужьтесь, тужьтесь! Давайте, еще немного!
В ответ на последние увещевания раздался писк. Мадлена Серена громко воскликнула:
– Слава Богу!
А в это время мужчина лет тридцати бежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Он запыхался, глаза его блестели от радости. Это был Полен, почтальон.
– Мой сын, он родился?
– Несомненно, –