Лудли возвратил ценности на место. Поднял тюк и бросил его в угол.
– И когда сие случится, капитан? – Он поскреб, как то было в его обычае, неприкрытый зуб.
– Вскорости после Двенадцатой Ночи, Луд. К Придворному Маскераду, когда прибудет тучная туча сановников и суверенов, так что наш бедняга король затеряется среди них и любые его жесты, речи, протестации никого не впечатлят. Пусть винит себя – ну и разбойников – в провале – лишь бы не Альбион и не Глориану. В чем и весь вопрос.
Лудли к сему выступлению почти не прислушивался. Вновь переступив через голову О’Бриана, он изучал ныне умелые руки Квайра.
– Долго ей еще готовиться, а, капитан?
И Лудли потянулся, дабы отщипнуть гусиного мяса.
Глава Восьмая,
В Коей Безумица Наблюдает во Дворце по Ту Сторону Стен Кое-кого из Множества Приходящих и Уходящих
Лежа ничком, уперши взгляд в решетку непосредственно и непредумышленно напротив той, коей пользовался Джефраим Саллоу в Канун Новогодия, безумица вглядывалась в холл, услаждая слух красотой единого голоса хора, что развлекал трапезничающих дворян внизу. Безумица, как водится, была истощена, однако не голодна. Тонкие пальцы касались решетки, изредка расчесывали спутанные рыже-бурые волосы либо расцарапывали серую плоть длинного тела, в то время как паразиты выныривали из рванья и вновь исчезали в нем, оставаясь незамеченными. Серафическая улыбка блуждала по немытому лицу – музыка, а равно и красота соснедников наполняли безумицу такой негой, что глаза ее были на мокром месте. Уже подали лакомства и острые закуски, уже отмахнулись от вина, предвещая конец пиршества. Как другой смотрит любимейшую игру, так безумица пыталась силой воли оставить гостей на местах, но постепенно они восставали, откланивались серому лорду в кресле во главе стола, удалялись по своим делам.
Все свое внимание безумица сосредоточила на двух оставшихся гостях. Арабийский посланник и лорд, коего она почитала как величайшего из своих героев и чье имя знала, как знала почти всех при Дворе.
– Монфалькон, – шептала она, – доверенный советник Королевы. Правая Рука ее. Неподкупный, искусный Монфалькон!
Хоровое песнопение иссякло, хористы стройными рядами покинули холл; теперь безумица могла подслушать кое-какой разговор Монфалькона и гордого смуглого мужа в украшенных тесьмой шелках и златых витых шнурах, оплетших голову, запястья и талию.
– …Мой господин женится на Королеве? Залог безопасности навсегда, для нас обоих. Бесподобный союз! – услыхала она реплику мавра.
– Мы, однако же, и без того союзники. – Монфалькон тактично улыбнулся. – Арабия и Альбион.
– Во всем, кроме одного: Арабия стеснена в своих попытках расшириться, ибо защищаема Альбионом. Наше тщеславие угнетаемо – как у всех детей, кои выросли и чьи родители не признают сей факт.
Монфалькон расхохотался.
– Позвольте, лорд Шаарьяр, нельзя же недооценивать мою разумность либо ожидать,