Они стали потихоньку отпихивать друг друга, дабы сделаться к ней ближе. Она обняла одного, уложила его на себя. Пока он сопел и кряхтел, она гладила его морду, его голову и его волосатую спину. Она едва ощутила, как он вошел. Она толкала; она сжимала его ягодицы; она притягивала его; она изгибалась. Он вздрогнул, и она отверзла печальные очи, чтобы увидеть его осклабленные, пресыщенные челюсти, его благодушную звериную физиономию, кротко взирающую на нее свысока.
Через пару секунд он и его товарищи потеряли интерес к Глориане и убрели на другую половину зала искать еду, оставив Королеву Альбиона у бассейна, со скрещенными ногами, глядящей на нечистое спокойствие воды.
Глава Седьмая,
В Коей Капитан Квайр Пытается Погубить Корабль «Миколай Коперник» и Пленить Важнейшего Его Пассажира
С немалым удовольствием наблюдал капитан Квайр за облачной грядой, степенно надвигавшейся на луну. Горизонт впереди исчез, мерцание моря прекратилось. Огни полонийского галеона «Миколай Коперник» уже высмотрел О’Бриан, ренегат из Эрина, комфортно рассевшийся на подыхающей туше смотрителя маяка, попыхивая трубкой и принюхиваясь к ветру.
– Самое большее через полчаса будет на мели, капитан.
Смотритель маяка испустил стон. Из спины его торчал кортик с закругленной ручкой – о’бриановский.
– Юпитер тебя раздери, О’Бриан, – изрек Лудли, дуя на свою руку в перчатке, – может, прикончишь бедного беса?
– На кой? – рассудительно ответствовал О’Бриан. – Чем дольше проживет, тем теплее будет. В эдакую погоду надобно беречься от холода любыми средствами. Без смекалки не выживешь, Луд, говорю тебе.
Квайр прилагал к глазу подзорную трубу. Он поднимал руки, когда ветер, сорвав с головы капюшон, сдул его на плечи. Квайр сунул трубу за пояс и вернул капюшон на место, укрепив его на горле серебряной пряжкой, кою порой носил. Переприложив подзорную трубу, он решил, что видит галеон. Край его шляпы отогнулся к тулье, волосы растрепались, словно морская трава в круговерти; водяная пыль, поднимавшаяся вихрящимся столпом пены, покалывала кожу лица, не защищенную воротником накидки.
– Превосходная ночь для кораблекрушения. – О’Бриан вновь зажег длинную глиняную трубку и шевельнул за дом, дабы смотритель глотнул чуток воздуха. Убивец носил огромную шерстяную шапку по украинской моде и был облачен в медвежье пальто из цельной шкуры; на запястьях его красовались когти, а голова зверя служила О’Бриану высоким воротником. На квадратном вишневом лице лежала печать выпивохи, глаза же обозначали