От несправедливости хотелось плакать, но Арес уже не могла, ей вдруг показалось, что слезы навсегда покинули ее, и ничто более не способно заглушить наполняющею ее боль.
Он мертв. Как же так? Они ведь говорили совсем недавно. Совсем недавно, в его последние часы… невыносимо жутко. Такой живой… такой вечный, как и она, как и все вокруг… был.
– Нам надо развести еще один костер… – глухой голос Маркуса был почти не слышен из-за треска пожираемых огнем бревен.
Точно так же Твари должны быть обязательно сожжены, только тут уже дело совсем не в уважении. Неживых и вампов кидали в огонь лишь потому, что только пламя было единственной гарантией полного уничтожения этих существ.
Что касается вольфов и пиксов, то их тела сжигали скорее из-за опасения, хотя уже давно установлен тот факт, что ни одни, ни другие после своей смерти не способны восставать и сеять разрушения и хаос.
Парни с готовностью кивнули и направились к лесу, во главе с Маркусом, а Арес двинулась к Анетт. Капитанская дочь была не в силах вновь смотреть в лицо убитого ею юноши. Она не знала, что ей делать. Эмоции, боль и горечь, словно волной, то наполняли ее до остатка, то отступали, опустошая девушку.
– Ты как? – капитанская дочь прекрасно понимала, что задает сейчас один из самых глупейших вопросов, но ничего другого придумать она не могла.
– Не знаю, – блондинка лишь покачала головой. – Это так нечестно… так жутко…
– Я знаю, – Арес сжала ее руку, как совсем недавно это делала сама Анетт.
– До сегодняшней ночи я даже и не представляла, как это опасно. Когда ты в классе, или на тренировке, все совсем по-другому, совсем не так…
Арес не знала, что и ответить, она сама никак не могла отделаться от мысли, что все вокруг нереально.
Твари, напавшие внезапно, мальчишка, умирающий у нее на руках, Кайл на погребальном костре – все это просто не могло быть правдой. Она все надеялась, ждала, что произошедшее – не более чем сон, очередной кошмар, навеянный ее воображением, что вот-вот она проснется. Но что-то внутри неумолимо шептало, что все произошедшее сегодня – жестокая реальность.
Она вновь вспомнила тот день, когда умер отец. Как позже она закрывала глаза с наивной надеждой в душе, что это поможет повернуть время вспять.
Мир сновидений тогда оказался еще более жестоким, чем обычно – месяцами девочка видела по ночам сны, в которых все было хорошо. Сны, в которых не было этого проклятого леса и того рокового дня. Сны, в которых они с папой, как и раньше, пекли хлебных человечков и ходили к реке, в которых он, большой и сильный, катал ее на своих широких плечах и рассказывал ей о жизни Предков…
Как же тяжело было просыпаться после таких снов! Когда реальность тяжелым грузом давила на грудь, а из глаз соленой дорожкой текли горькие слезы!
Арес хорошо помнила, как в одну из таких тяжелых ночей,