Речь эту, как и положено, застенографировали и попросили авторизовать. Прочитав стенограмму, Склерозов пришел в немалое возбуждение. Не говорил я такого! Нет! А если говорил, то нечестно ловить на слове. А вообще-то не говорил. Точно не говорил! Я и слов таких не знаю.
Несмотря на предъявленную магнитофонную пленку, он отрицал очевидное, проявляя тем самым главное качество политика. Вняв жесткому отпору оратора, аппаратчики хурала не включили речь Склерозова в сборник стенограмм. Узнав об этом, он закатил еще больший скандал, обвинив равнодушных чиновников в зажиме свободы слова. Нечего мне рот затыкать, сказал политик-самоучка, если дело так впредь пойдет, придется в ООН жаловаться, в международный суд по защите прав свободной личности. Он распалялся все больше и больше, чувствуя в штатных работниках государственного органа слабину и податливость перед черным ликом толпы.
Вскоре, чтобы исправить положение и замять инцидент, ему предоставили слово на очередном заседании, и областное радио дало выступление в полном виде. Еще не закончилась передача, в редакцию посыпались звонки и телеграммы с комплиментами в адрес оратора-самородка. Правда, почему-то все называли его дровосеком, заслуженным лесорубом Колымы, а ведь в выступлении Склерозова ни слова не говорилось о лесе, о его рубке. Не была приведена надоевшая пословица о рубке леса и летящих как фанера над Парижем безымянных щепках и поговорка о набитых опилками головах. Впечатление от стихийного признания политика было настолько сильным, что Склерозова даже в официальных документах стали называть лесорубом, хотя последние тридцать лет он проработал учителем принудительного труда.
Вскоре в Магадане появился первый имиджмейкер. Город озарился прозрением: лесоруб день и ночь работает над своим имиджем. Настойчиво тюкает топориком. Склерозов также проявил здоровое любопытство: встретившись с имиджмейкером, спросил первым делом, кто такие визажисты, можно ли в партию зеленых принимать голубых китайцев и, наконец, почему его произвели в лесорубы.
Выяснив, как Склерозов относится к разным породам деревьев, кустарников, какие из них высасывают из него энергию, а из каких он сам пьет энергетические соки, имеет ли пищевые предпочтения в мире фауны, специалист нового типа высказал экзотическое предположение, что корни искать нужно в другом месте. Возможно, в сфере детских прозвищ. Первые же слова подтвердили его догадку. Детские клички Склерозова были следующие: Колун, Дуб, Чурбан, Бревно, Чурка, Колода. Как в тальскую минеральную воду глядел.
Вскоре Склерозова пригласили на должность директора пилорамы. Прежнего после тестирования на детские прозвища перевели в цех по производству органических удобрений для аграрного сектора города. Того в детстве звали Компостом.