Только белый, и без сакса. И он был свой в доску. Просто, свой в доску Борис Палыч! Бывший солист из "Добрых Молодцев", гитарист, пианист и композитор. Ну и, конечно, громогласный, никогда не унывающий пьяница. Не даром он был когда-то Добрым Молодцем!
Палыч научил-таки нас играть на гитаре. Помню, как-то зимой, в феврале, забухав после занятий, мы в четыре гитары играли джазовые пьесы у метро. С ритмом, басами и солягой. Народ не понимал, что происходит. Какие-то полупьяные молодые раздолбаи играют "Рондо" Моцарта в джазовой обработке. И как играют! Это было ещё на первом курсе.
И вообще, мы очень подружились. Много ещё лет, после того, мы с ним встречались, что-то пили и играли на гитарах. Потом Палыч умер. Он был очень большим и очень полным. Последние годы ему тяжело было ходить. У него нашли какую-то болезнь, саязанную с лишним весом. И Палыч сел на голодовку. Он, видимо, чего-то не учёл. Его хватило на целых три недели.
Иногда, а я и теперь ещё играю на гитаре, правда, последнее время всё реже, но всё же, всё же… Порой хочется хоть как-то вернуть молодые годы, тогда я беру гитару, и неделями играю, как умалишённый.
Вспоминаю старые Палычевы блюзы, достаю свои нотные тетради с мудрёными джазовыми аккордами, иногда даже пою, тоже, что-то старое. В основном себе, но бывает и для друзей, под рюмку пива. И вот тогда, под рюмку и гитару, я вдруг чувствую, как не хватает мне этого могучего Доброго Молодца, этого неунывающего, громогласного пьяницы, Палыча. Бориса Павловича Суетникова, для меня, навсегда уже теперь, просто Палыча. Иногда мне его очень не хватает…
Так прошло два года. Наверное, два лучших года в моей жизни. Я действительно, чувствовал себя почти счастливым. Пока не наступили девяностые. Те самые, которые потом назовут "Лихими девяностыми". Только мне кажется отчего-то, в России всегда какие-то "Девяностые". У нас без перерыва сплошные "Лихие девяностые". Только в различных вариациях. А также, в комбинациях, с двадцатыми, тридцатыми, семидесятыми и восьмидесятыми. И при этом, они, всё же, постоянно девяностые! И все, по-своему, лихие!
Часть вторая
Глава первая
Детский спорт тогда вдруг стал никому не нужен, и клуб наш закрыли, летом девяностого. Вместо этого там сделали кабак. Вместо детского спортклуба.
Нас, меня, Бака, и родителей, папаш и мамочек, приблизительно сотни наших ребятишек, никто, конечно, не спросил. По сокращению штатов нас перевели в какую-то физкультурную помойку, а оттуда, через пару недель, мы уволились уже сами.
Всё лето мы с Бакушей проболтались, без дела, как балбесы, а потом устроились в новую качалку. К Бене, Олегу Беневскому, бывшему штангисту. Мне тогда помог один товарищ, Саня Приход. Когда-то Саня был боксёром, а теперь мы вместе занимались, уже не спортом, скорее физкультурой. В нашем, стародеревенском клубе под названием: "Молния". Со спортом мы тогда уже закончили, по возрасту не подходили. Молния! Это был настоящий спортивный