– Не знаю.
– Ты – пациент спецпсихушки.
– То есть?
– Тебя опекают чекисты. А из их лап вырваться не так-то просто.
– Я ничего не сделал. Ни в чем не виноват.
– Да? Чекисты просто так к себе не водворяют. Набедокурил, голубчик, набедокурил.
– Ну, что вы, сударь, мелете?! – выкрикиваю я. – Сейчас, вот, возьму и уйду. Плевать хотел на чекистов.
– Ну-ну, – санитар, хмыкнув, скрылся за одной из многочисленных дверей.
Решительно направился в конец коридора, никто мне не встретился и никто не остановил, спустился на первый этаж, но на вахте меня взяли под руки двое в штатском. Стал орать и вырываться.
– Спокойно, пациент, спокойно, – равнодушно произнес один.
– Вы кто? Чекисты, да?
– Они самые, милый, они самые.
– Отпустите меня! Немедленно! – выкрикнул я.
Один из чекистов все так же равнодушно сказал:
– Отпустим… Да-да, обязательно отпустим. Но прежде оденем смирительную рубашку.
– Олухи! – кричу. – Рубашку можно надеть, но не одеть. Тупицы, – ору во всю мочь. – Языка родного не знаете, а всё туда же.
Барахтаюсь. Но делать это все труднее и труднее. Чувствую, что движения скованы. Значит, догадываюсь я, надели-таки смирительную. Напрягаюсь, что есть мочи. Тужусь. Пот градом льется. Еще рывок и…
…Открываю глаза. Душно. Весь мокрый. Во рту пересохло. Встаю, иду на кухню, достаю из холодильника минералку. Нашу, «Обуховскую». Прямо из горла выпиваю половину бутылки. Взгляд скользит по часам: половине пятого. Возвращаюсь в постель, но уснуть не удается. Да и в этот раз не очень хочется, чтобы вернулся прежний сон.
Искушения грешника
1
Не что иное, как заводской цех металлообработки. Полумрак. Наверху, под самой крышей, на фермах висят мощные лампы накаливания, но, покрывшись слоем металлической пыли, дают мало света. Слева и справа от меня множество станков – токарных (даже дедушка ДИП-200 все еще на службе), сверлильных, фрезерных. Станки делают свое дело. Кто за ними? Со спины их лиц не видать. Ни одного. Слева, в самом дальнем углу бешено вращается шпиндель одного-единственного деревообрабатывающего станка, в котором закреплена липовая болванка и в разные стороны от которого летит крупная стружка.
Мысленно спрашиваю себя: «А что я-то здесь делаю? Работаю? Но я и в юности-то токарем был, если честно, никудышным, а нынче, в мои-то лета и подавно». Эта мысль скорёхонько пришла и, не дождавшись разрешения, не менее быстро ушла.
Озираюсь. Хоть и близорук, а вижу, как по центральному проходу идут две девочки. Идут в мою сторону. Оцениваю и прихожу к выводу, что девочкам по восемнадцать. Спрашиваю опять же себя: «Что в цехе делают малолетки? На школьной практике, что ли?» Идут девочки и о чем-то щебечут: из-за шума станков слов не различить. Фиксирую: «Свежие и красивые, особенно та, которая справа; и ростом она чуть ниже, и волосы (ну, чистый каштан!) локонами лежат на крутых