– Ну, вот! Идем!
– Охотно бы, да…
– Проблем не будет, – Радис поспешил успокоить.
– Как это?
– Мой-то пропуск на двоих. Все в порядке, приятель.
– Если так, то…
В самом деле, нас пропустили, хотя уже на входе в отель долго-долго люди в штатском всматривались в мою фотографию в паспорте.
Нас провели на второй этаж, полностью отведенный под временную резиденцию первого Президента России. Идем по коридору, а вокруг тихо-тихо. Даже наших шагов не слышно: ковровое покрытие глушит.
Входим в одну из дверей. Смотрю, с кресла поднимается он. Улыбается и протягивает большую свою ладонь. Пожимает, и я чувствую его силу рукопожатия. Говорит, прежде поправив свой знаменитый чубчик:
– Приветствую представителей уральской журналистики. Проходите, присаживайтесь, – он указывает на другие кресла, окружающие низкий круглый столик. Он стоит до тех пор, пока мы не устроились в мягких креслах, чуть не утонув в них.
Смотрю на первого Президента. Странно, думаю я, но он совсем не изменился за прошедшие двадцать лет: все также бодр, могуч и доброжелателен. А говорят, думаю я, часто болеет: не похоже, совсем-совсем не похоже. Констатирую: крепок уральский корень.
Из двери, что справа от меня, показалась жена. Легким поклоном поприветствовав нас, спросила:
– Кофе или что-нибудь посущественнее?
– Не стоит беспокоиться, – ответил я. В отличие от Бориса Николаевича, его жену, вижу вблизи впервые.
Радис поддержал меня.
– Да-да: мы – на работе. Спасибо.
Борис Николаевич шутливо сдвинул брови.
– Что вы за журналисты, если от «существенного» отказываетесь? Не узнаю, нет, не узнаю. Мельчает уральский народ, вырождается. Вон, москвичи: не успеешь предложить, а они уже губы облизывают.
Я попробовал оправдаться. Ельцин успокоил.
– Да пошутил я, мужики. А вот кофе, – он повернулся к жене, стоявшей за его правым плечом, – принеси, пожалуйста, – жена вышла, а Борис Николаевич, обращаясь уже к нам, сказал. Знаете, какой она кофе со сливками готовит?
– Неужели сама? – вырвалось из меня.
– Ну, конечно: слуг у нас нет. К тому же я обожаю все, что сделано ее руками.
Жена президента принесла крошечные чашечки с дымящимся ароматным кофе, поставила перед нами и вновь вышла.
Сибагатуллин встал и стал готовиться к съемке. Я остался сидеть. Мы болтаем о каких-то пустяках. Радис, проверяя аппаратуру, сказал в своей привычной манере.
– Не мели, друг. Лучше скажи, какой ты фанат…
Я смутился. И стал что-то мямлить. Ну, насчет того, что фанаты бывают у артистов, а тут… Вижу, Борис Николаевич пристально разглядывает меня.
– А мы, кажется, встречались, – говорит он. Я утвердительно киваю. – Где? Когда?
Меня опережает приятель.
– Не раз встречались и вы, Борис Николаевич, во многом повлияли на его судьбу.
– Ну, да: знакомое лицо, – соглашается Ельцин.
– Ну и память