Стихи я тогда не любил, взрослые – вообще не читал. Из своих книжек того времени помню только «Волшебные китайские и корейские сказки».
Первое полноценное воспоминание о встрече с Бродским относится, скорее всего, ко времени до 1964 года. Я выхожу из комнаты в коридор и вдруг вижу Иосифа Бродского. Все родственники за глаза его звали Оська, иногда более уважительно – Иосиф, Ося. Притом когда говорили о политике и серьезной литературе, он назывался Иосиф, а когда обсуждались дела семейные – был Оськой.
Он стоит на перекрестке кухонного коридора и нашего и вычисляет, судя по всему, соседнюю Володину дверь. Для меня – это совершенно неожиданно. В моем детском понимании Иосифа можно встретить у него дома, на Пестеля, – там он меня фотографировал. Или на Чайковского, у Вольпертов, на каком-нибудь семейном обеде или дне рождения. А как он попал сюда, совершенно непонятно.
Потом из своей комнаты выходит Володя, и оказывается, что Бродский искал его и что они знакомы. Они шутят, улыбаются и начинают о чем-то говорить. Затем уходят к Уфлянду. То, что он завернул в комнату к Володе, а не к нам, для меня также удивительно, но и только. А вот родителям еще и обидно, и они долго потом обсуждают, что он «всегда такой». «Все время с приятелями, а к родственникам не заходит вообще. Даже когда пришел в нашу квартиру, не зашел».
Фасад
Дом наш постройки Монферрана был в три этажа, с галереями и белыми колоннадами коринфского ордера. Сам он, россиевского желтого цвета, был похож на утюг, стоял отдельно и выходил тремя фасадами к Исаакиевскому собору, на улицу Майорова и Адмиралтейский проспект с Александровским садом. Адмиралтейский фасад украшало парадное крыльцо с парой мраморных итальянских львов на гранитных постаментах. На одном из них пережидал наводнение 1824 года Евгений – герой «Медного всадника».
Львы были могучи и высоки в холке. В детстве я сам не мог на них забраться. Со спины льва слева был виден Конногвардейский манеж с Диоскурами, впереди за деревьями сада – фасад и шпиль Адмиралтейства. Тогда сад был огражден решеткой. А справа выглядывали ангел Александрийского столпа и часть Дворцовой площади. В дошкольные, детсадовские времена я любил еще оседлать бронзового верблюда у памятника Пржевальскому в саду. Впрочем, кто не любил? У верблюда всегда была очередь из детей.
Внутри дома были три огромных загадочных двора, соединенных переходами. Дворы были оснащены конюшнями, переделанными в гаражи, башней вентиляции бомбоубежища и будкой дворника. От мира их отделяли кованые решетки в двух грандиозных порталах – подворотнях. Дворы можно было пройти насквозь: войти в одну подворотню и выйти через другую.
Друзья и родственники
В отличие от некоторых друзей и исследователей, родственники вспоминают Иосифа Бродского без характерного придыхания. Позиция литературного окружения и семьи относительно индустрии воспоминаний о нем – вопрос интересный. В этом деле,