Причина, по которой я все же «взялся за перо», отчасти состоит в том, что разговор происходил в обстановке, неумело, но трогательно воссоздающей советскую квартиру 70-х годов, к тому же мы находились в кварталах, которые были основным местом происшедших когда-то событий. Пространство и предметы интерьера подталкивали к воспоминаниям. В этом была подсказка, совершенно мне необходимая.
Несмотря на безоглядность в отношении прошлого, свое детство и юность я воспринимаю как огромный объем жизни, оставленный в том временном измерении. Кажется, он наполнен образами людей, ситуаций и событий, составляющими целую эпоху. Однако при попытке обратиться к воспоминаниям ощущение оказывается обманчивым, и я убеждаюсь всякий раз, что речь идет скорее о чувстве, о принадлежности к определенному времени, месту и отношениям. Память об отдельных событиях, вероятно, хранится где-то глубже гортани, и при попытке извлечь ее содержание связанного и целого воспоминания, а также текста не рождается.
В то же время отчетливы образы старых ленинградских квартир, в которых протекала наша жизнь. Может быть, если мысленно входить в эти квартиры, мне удастся подробнее восстановить ход событий?
Моя квартира
Я родился и вырос во дворце. Следует добавить: в большой коммунальной квартире. Мы жили в квадратной двадцатиметровой комнате впятером: мои родители, я, бабушка и мамин брат. Потом мамин брат Солик женился, и у него родилась дочка. На какое-то время нас стало семеро.
Тогда я ходил во второй или третий класс и иногда серьезно задумывался о том, что, если бы можно было положить нашу комнату на бок, ее площадь была бы больше. Дело в том, что потолки в ней были высотой шесть с половиной метров.
Когда во дворце делают коммуналку, пространство всегда получается необычным. Так вышло и в нашем случае. В каждом жилом помещении коммунального дворца был построен второй этаж, который занимал пространство над коридором и приблизительно на треть выступал в комнаты. Получалась великолепная антресоль с деревянными перилами. У нас его площадь превышала 12 метров. Еще одна настоящая комната, только вытянутая. Это было смягчающее существование обстоятельство. Ей пользовались по-разному. Иногда наверху жил я. Потом там поселился Солик со своей семьей.
Подобный антресольный этаж имелся у всех соседей. На каждый вела деревянная лестница. Лестницы были у кого прямые, у кого с площадкой и поворотом, были и винтовые. Наша – отличалась массивностью и угловой площадкой.
Кроме этого в квартире присутсвовали: четырехметровые изразцовые печи, огромные окна со старинной бронзовой фурнитурой и мраморными подоконниками, парадная лестница из мрамора с бронзовыми же креплениями для ковровой дорожки, черная лестница, кухня площадью 75 квадратных метров с эмалированным умывальником в углу, дровяная колонка в ванной и выгороженный деревянный