Белые шпили становились все выше. Казалось, они вот-вот вспорют вершинами небесную твердь. Теперь внизу проносились предгорья и узкие долины. Острые зубцы скальных стен сияли в потоках лучей, льющихся из-за раскаленной грани закатного неба. Впереди на голубой полосе показалась белая трехглавая скала, к которой сбегались бесчисленные жилы каменной сети. Жемчужное сияние, водопадом стекало с ее уступов. На одном из снежных конусов, в самом поднебесье, в сердце света Зоул рассмотрел маленькую, но стремительно растущую человеческую фигурку. Ощутив приближение юноши, незнакомец начал оборачиваться. Угольно-черное одеяние распахнулось у него за спиной, словно огромные крылья, закрывая собой полнеба. Еще мгновение, их взгляды встретятся и тогда…
Он отдернул пальцы и вновь оказался на холме перед менгиром. Но все вокруг неуловимо изменилось. Из-под каждой кочки и камня глядели невидимые недобрые глаза, буравя лицо и спину. Дунул резкий холодный ветер. Недалекая стена дубов вдруг стала выше, грозно зашумев ветвями. Из нее выступила огромная темная фигура полумедведя – получеловека с красными угольками зрачков, горевших выше макушек деревьев. Их взгляд прожигали человека насквозь, добираясь до его внутренней скрытой сущности. Казалось, злой жар уже обуглил его изнутри. Но вдруг… хозяин леса отступил назад и растаял в темноте. Вихрь утих, и бестелесные обитатели степи поспешно и, кажется, даже испуганно, затаились в своих глубоких норах.
Сердце громко стучало в груди, спина была мокрой от пота, но Зоул почему-то был уверен, что сейчас уже все закончилось. Этой ночью можно не опасаться тех незнаемых, что на краткий миг выползли из своих тайных убежищ, но рассмотрев истинное, самому Зоулу неведомое лицо, поспешно отступили. Опасность исходит не от них, Беспокоил только черный незнакомец в белом сиянии. Кто он? Зачем тянул к себе? Чего хотел? Не он ли был той гнетущей тенью, что затаилась в его прошлом?
Где-то на самом дне души, за каменной стеной забвения шевельнулось узнавание. Шевельнулось и вновь кануло камешком в омут. Но что совершено, того не вернешь. Теперь Зоул не останется без внимания невидимых соглядатаев.
Юноша вернулся к костру. Зимер был еще мрачнее, чем до заката. Когда он обводил лагерь огненным кольцом, головня дважды гасла, и замкнуть его удалось лишь на третий раз. Охотник считал это плохим знаком. Савин, может быть, назло товарищу казался, как всегда, беззаботным и вызвался дежурить первым. Зимер пожал плечами и лег спать.
Зоул не стал ничего рассказывать. Зачем добавлять им лишних страхов? Чему суждено, то сбудется. Он снова был необычно спокоен. Мягкая подстилка из травы, тепло костра, все это убаюкивало, расслабляло, как будто вернулись