– Герой выискался, – с презрительной усмешкой бросил ему в лицо коренастый. – Язычников защищаешь?
– Оставьте их в покое. Они не сделали ничего дурного.
– Языческие празднества запрещены. Они понимали, на что шли.
И вновь этот холодный надменный голос, но лишь теперь, когда Морен подошёл ближе, он сумел разглядеть самого Охотника. Худой, со впалыми щеками и вострым лицом, он был сильно старше остальных. Крючковатый нос, тонкие сжатые губы, впалые глаза с залёгшими под ними синяками – впечатление он производил отталкивающее. А ещё, в отличие от других, голова его была гладко выбрита, что говорило о принадлежности к свещенникам [1]. Вот только свещенники не облачались в красные плащи, если только их не лишали сана за какой-либо проступок.
– А похоть, насколько я знаю, грех, – произнёс Морен, оглядывая остальных, ведь следующие слова предназначались уже им: – Не боитесь?
– В меру можно всё, – ответил ему коренастый. – Иди куда шёл, а то за ними в костёр отправим.
Морен извлёк меч из ножен и подошёл ближе. Железные пластины, нашитые на штаны и куртку, отразили пламя костра тусклыми бликами. Куцик опустился к нему на плечо, открыл клюв и прокричал мужицким голосом:
– Псы! Охотники!
– Я вежливо попросил отпустить их, – обратился Морен к Охотнику, что всё ещё стоял подле девушек.
Тот окинул его взглядом, ухмыльнулся самодовольно и достал меч. Девушки испуганно вскрикнули и зажали рты ладонями, когда он шагнул к Морену. Но прежде чем случилось непоправимое, старший Охотник подскочил и преградил ему путь. Конь его при этом взбрыкнул, переминаясь с ноги на ногу.
– Стой! С проклятым не стоит связываться.
– С проклятым? – переспросил коренастый, точно не понял.
Но когда он вгляделся в Морена, глаза его распахнулись, отражая страх.
– Я бы предпочёл, чтоб меня называли по имени, – вмешался Морен. – Или хотя бы Скитальцем.
– Имя сути не изменит. – Старший окинул взглядом остальных. – Едем, нам до́лжно было разогнать языческое празднество, Бог сам покарает их за грехи.
Охотники понуро опустили головы. Коренастый взобрался на коня и следом за остальными развернул его в сторону деревни. Оставив людей в покое, не оборачиваясь, они скрылись во тьме так же, как и появились.
Когда топот копыт утих, деревенские стали расходиться. С опаской и затаённой благодарностью они поглядывали на Морена, пара девушек даже поклонились ему, прежде чем поспешить домой. Из леса показались и остальные,