– Еще восемнадцать лет, – тоскливо подметила Агнес, выходя из помещения в коридор вслед за жрицей. – Думаю, этого времени хватит, чтобы подружить ее с ровесниками…
– Вряд ли, – вздохнула Селена. – То, что она – жертва, наложит свой отпечаток. Дети ее не примут, наверное, даже будут высмеивать.
– Может, тогда просто не будем рассказывать об этом?
– Можно попробовать. Я поговорю с главным шаманом, глядишь и удастся сделать так, чтобы никто из уже знающих не распространялся о предназначении Дианы. Пусть это будет тайной.
***
Ее собственное жилище было таким же, как и у остальных: сломанная довоенная мебель, «починенная» при помощи брусков-подставок, дырявые ковры и бочка с деревянными опилками, в которой зажигался огонь, если было необходимо согреться.
Здесь был и самодельный генератор. Когда Агнес включила тумблер, замысловатая техника затарахтела и пустила дым. Одновременно с этим в квартире зажегся холодный свет двух ввинченных в стены овальных светильников.
Оборванное старое кресло едва слышно скрипнуло, когда Агнес положила на него сверток. Взяв спичечный коробок с журнального стола, стоявшего перед креслом, она вытащила одну спичку, быстрым шагом прошлась до бочки и зажгла в ней огонь.
Спешно подскочила к свертку, взяла его на руки, положила перед костром и села рядом. Вытащив из кармана склянку с шаманским зельем, Агнес осмотрела емкость с полупрозрачной жидкостью. Напряженно свела брови. Она понимала, что рискует своим здоровьем и рассудком, используя напиток для колдунов, но ее желание спасти свою дочь было сильнее страха.
Она решила лично увидеть тех могущественных существ, по велению которых Агнес вынуждена пожертвовать своей дочерью. Она хотела сама поговорить с ними.
Открыв баночку, Агнес прильнула к маленькому горлышку. Выпив остаток таинственного зелья, она выронила склянку. Ее зрачки расширились.
Погасли лампы. Осталось пламя, будто охватившее все помещение.
Огонь начал приобретать причудливые формы. В дыму вырастали неестественные, косые, устрашающие тени существ, вселявших неописуемый ужас. Они издавали низкое мычание, впиваясь в Агнес своими пустыми глазницами.
Когда одно из этих чудищ потянулось к Агнес, она закричала и дернулась в попытке подняться, случайно задев рукой кокон. Ее движения и голос побеспокоили барсенка. Громкий детский плач разлился по комнате. От страха Агнес будто парализовало.
Через какое-то время она ощутила легкий холод. Начала ползти назад. И почти тут же ее спина с чем-то столкнулась. Ее взяли под руки и оттащили. До ушей доходил мужской голос.
– Зачем ты приняла эту дурь? – ворчал он.
– Потому что это моя дочь, – все еще бреду говорила Агнес, – моя кровь…
– Ну-ка очнись!
Медленно этот голос возвращал Агнес обратно в реальность, и вместе