Я понимал, что со мной происходит что-то неладное, но что все окажется настолько плохо, даже не представлял. Вошел в ванную. Разбитая раковина торчала горьким напоминанием о том, что я до сих пор так ничего и не сделал. Вера, наверное, ненавидит меня за это. Как же неудобно перед ней! Какой же я ужасный муж…
Я открыл кран, чтобы вымыть руки, и несколько минут тупо смотрел на струю. Вода образовывала небольшой водоворот, закручивающийся влево, и с бульканьем уходила в водосток. Интересно, почему всегда в эту сторону, а не по часовой стрелке? Мне хотелось поднять глаза и посмотреть на себя в зеркало, но я боялся того, что я там увижу. Тяжело вздохнув, я все же сделал это. Морщины еще резче впились в мои глаза. Пятидневная щетина торчала в разные стороны, как иголки на кактусе. Глаза были какими-то… чужими. Жесткими. Колючими. Я закрыл кран и вышел из ванной.
Заварив чаю, я сел за кухонный стол и стал думать, что же мне делать. Взгляд упал на пол. Прожженный линолеум. Огромное пятно чернело посреди кухни. Что же здесь происходило? Вера, наверное, в бешенстве. Она всегда щепетильно относилась к нашему пусть и недорогому, но все же свежему ремонту. Может быть, все же стоит попросить Веру показать меня психиатру? А если меня упекут в психушку, и я проведу там всю оставшуюся жизнь?! Я уставился на чашку, размешивая ложкой сахар и гоняя мысли по кругу вслед за чаинками. В замочной скважине послышался скрежет. Я взглянул на часы: пятнадцать десять. Если только Аришка, значит, сегодня будний день, и она пришла со школы. Если Аришка с Верой, значит, выходной, и они пришли от бабушки с дедушкой. Я напряг слух. Обе. Выдохнул. Есть шанс, что с работы меня еще не выгнали. Может быть, все не так и плохо… Я вышел в коридор встретить их. По испуганному лицу Веры пробежала тень улыбки.
Мы сидели и смотрели телевизор так, словно ничего и не было. Аришка торчала на кухне, наверное, делала уроки. Отличница моя. Надо хоть спросить, как у нее дела. Не помню, когда в последний раз вообще говорил с ней. Раньше мы часто любили по вечерам засесть на кухне и за жареньем картошки с кабачками по долгу беседовать обо всем на свете.
Я все думал, как мне стоит начать разговор с Верой, да и вообще, стоит ли. Что я ей скажу? Спрашивать о том, что происходило все это время, мне было унизительно и отчасти немного страшно. Я решил, что завтра утром схожу в библиотеку и поищу информацию про психические отклонения. Ведь все происходящее со мной должно иметь разумное объяснение.
– Как ты? – наконец заговорила Вера, когда очередная вечерняя мыльная опера прервалась на рекламу.
Она была спокойна и дружелюбна. Может, все действительно не так уж плохо?! Разбитая раковина всплыла перед глазами и резанула мою и без того сжавшуюся от стыда совесть.
– Вер, я завтра схожу куплю раковину и поставлю, – извиняющимся тоном сказал я.
– На какие деньги ты купишь? – Вера потупила взгляд.
– Прости, я забыл, а какое сегодня число?
Я старался как можно