Всё, что я о нём знала, мне нравилось, и он никогда не казался мне лицемером или безразличным. Он не казался мне скучающим игроком в чужие чувства. Но даже если бы я ошиблась, моя прошлая жизнь в то мгновение, когда он заставил меня раскрыться для него, показалась мне суррогатом. Настоящая боль в той точке на моей нижней губе под его пальцем стала для меня и смыслом, и правдой. Я ждала, когда Алекс покроет меня своим мокрым и жадным глубоким поцелуем, но не выдержала и приблизилась сама. В голове шумело, как будто меня укачало на океанических волнах. Если бы он приказал раздвинуть ноги и сразу принять его, я исполнила бы веление не сомневаясь. Моё состояние походило на погружение в транс. Я потеряла связь с реальностью лишь от желания Чоном меня.
– Лисёнок, прошу, быстрее, – Ван Чон на редкость отчаянно громок.
Пхан постукивает по внешней стороне подлокотника, как бы задавая темп ускорению. Худшее произойдёт, если чувства Инсон, вытянутые, словно трусы из корзины для белья, принудительно развешанные перед непроницаемыми ликами, каждый вывернет наизнанку, обнюхает и брезгливо отбросит, как крысу, потому что девушка, видите ли, не уложилась в дедлайн.
Слишком нерешительная, нас не устраивает, – вынесут вердикт маски. И когда в песочных часах упадёт последняя песчинка, а она ещё чуть-чуть и упадёт, воспоминания, составлявшие сущность ранимого человека, обесценятся до напрасной растраты эмоций и слов. Рассаженным в полукруг статуям нужен не только заразительный жар юного сердца, они словно крови, жаждут влажный финал, оживляющий их каменное нутро.
Джинхён ищет на дальнем кресле Виньен, но той след простыл. Не успев начать озираться и едва только словив треск в голове, которая расколется, если тон-сэн опять ринулась в общий зал, чтобы на этот раз вечер точно закончился катастрофой… Кто-то тянет вниз за штанину, и Джинхён едва не растекается в нелепейшем приступе снизошедшей благодати, сестра рядом.
Когда она успела притаранить пуф? Ладно на лице нет прикрывающей медмаски, которую она стянула со своих конопух ещё на входе, всё равно при просмотре записей с камер слежения (если уж кто-то такой целью задастся) сопоставить эту непредсказуемую личность с чокнутым прыгуном не составит труда. Но Джинхёну всё равно неспокойно, когда Ёнсок – вот так уязвимо демонстративна в обществе не людей, а хищников.
Если бы Ёнсок оказалась на месте Инсон и младшейпришлось бы, глотая унижения, выставлять себя… А если её бы вынудили рассказать о том, что делал с ней отчим? Старший своими руками своенравную сестру готов придушить, лишь бы никто другой не сделал той ещё хуже. Придушить и спрятать, спрятать и никуда больше не отпускать. К тому же Пхан не может избавиться от ощущения, что сверху кто-то есть, и он наблюдает из темноты. Новых проблем не то что не хочется, новых проблем Джинхён не потянет.
– Это что за пиздец? – не стесняется быть