– Володя, значит, Виктор жив?
– Так совсем недавно ко мне заходил, денег много принес, просил, чтобы договор выполнил, ну, – Чиж опустил глаза, словно что-то вспомнить хочет, – про медведей который, а потом еще много дел будет, так что вторая пенсия, выходит, у меня появилась.
– А про меня ничего не говорил?
– Сказал, если приду, то показать тебе это. – Владимир мотнул головой в сторону иконы и литер. – Сказал, все равно ты в это не поверишь.
– А когда это было, Володя, недавно? Ну, в смысле, когда…
– Да понял, понял, в конце апреля или начале мая. Нет, апреля, – махнув рукой, поправил себя Чиж. – А ты говоришь, его батя заволновался? А ты знаешь, лучше родителей никто не чувствует, когда дети находятся в опасности.
– Вот и я об этом.
– И что делать? Миш, у меня дел по горло, нужно отрабатывать Витькин заказ. До середины июля уже почти ничего, а убрать оттуда двух медведиц с медвежатами нужно да одного старика косолапого. Тот дом Сережки Ямишкина по осени развалил, всю зиму они ютились здесь, в городе у детей, да в землянке – там. Половину стада оленей потеряли за зиму. Как ни помочь им?
– И ты всех будешь убивать?
– Та ты что, нашел во мне Ингиного прихвостня? Ты же знаешь, деньги для меня не главное, – вздохнул Чиж. – Выгнать зверя нужно оттуда, так сказать, а то Витька археологов приведет, а он их погубит.
– Думаешь?
– А что тут думать! – Чиж посмотрел на Михаила. – В позапрошлом году местные наши Барюки под поселком Агиришем на своих снегоходах целое стадо дикого оленя уничтожили, слышал небось. Ну как нет, ты же целую статью написал про это!
– А-а, да-да, правда, без фамилий.
– Вот. Стадо уничтожили полностью и оставили, повырезав себе языки да окорока. Зла природа на человека.
– Так то были Барюки? Барюки, Барюки…
– Да не ломай себе голову, – махнул рукой Чиж, – пришлые они, наркотой торговать начали, состояние быстро себе сделали. Слышал, в прошлом году тела в лесу нашли двух молодых парней и мужика твоего возраста. Слухи шли, что их медведь задрал. Еще там рядом с ними нашли три квадроцикла.
– Да, да…
– Вот то они и есть, – перекрестившись, прошептал Чиж. – Это за ними точно Мын-Лунг приходил. Говорят, уж больно сильно их порвал.
– Так что ж ты молчал, а? Рассказал бы мне про это, а то статью написал, в окружной газете ее сократили до минимума, мол, кому нужны выдумки. А тут вот какая история. А как догадался, Володя, что это их семейство кровожадную бойню устроило.
– А след остался.
– Какой? – насторожился Михаил.
– А такой. Ведь он у каждого человека есть, след.
– Да не тяни ты!
– Только из уважения к тебе, Миша, – приложив руку к сердцу, прошептал Чиж. – Отец их трубку курит, в конце которой для зубов выемка есть, чтобы удерживать ее, если руки заняты. И трубка-то необычная, осиновая, темно-коричневая, мореная, немножко припорошенная черными брызгами, как у ягуара. Нашел я ее там и там.
– А говоришь, что боишься Мын-Лунга.
– А