Студент, дефилирующий по коридору с гитарой, сунулся было с комментариями и пропел, подражая хриплому баритону Высоцкого:
Да вот не дале как вчера,
Поймаю, так убью его на месте,
Сижу, а мой партнер подряд играет мизера,
А у меня – гора, три тыщи двести.
На него шикнули, потому что как раз в этот момент усач в трико прикупил шестую взятку на мизере. У него даже усы обвисли от такой неудачи.
Тут дедок не выдержал:
– Ты что ж, родной, заказываешь мизер без шестерки? Хорошо, что у тебя партнеры играть не умеют, у меня бы ты все взятки прикупил.
– Тебя, дед, хорошо в гололед вперед пропускать, из тебя еще весь песок не высыпался, а туда же! – огрызнулся усач. – Знал бы прикуп – жил бы в Сочи.
– А ты не блефуй, если не умеешь.
Они бы еще долго пикировались, если бы другой, тощий и очкастый, партнер по картам не выбыл из игры, призванный в купе массивной, как анаконда, женой. Слегка придушив супруга в объятиях, она плотно притворила дверь купе и переваривала его уже, видимо, до самой Одессы, потому что с тех пор его никто не видел.
Ехать еще было как минимум сутки, и, поскольку игроков в преферанс на горизонте не наблюдалось, пришлось заткнуть дыру резервным старичком, который для виду обиженно покобенился, но к столу присел и колоду взял в подагрические пальцы более чем умело.
Собственно, через полчаса все было кончено. Дедок, посмеиваясь, считал выручку. Тройка неудачников пыталась осознать финансовые и моральные убытки. Ущерб, нанесенный самолюбию, был больнее и весомее. Знание классических правил, типа «под игрока с семака – под вистующего с тузующего» или «сначала посмотри в карты соседа – в свои всегда успеешь посмотреть», не спасло их от сокрушительного поражения. Дедок прямо как рентгеном просвечивал прикуп и где надо пасовал, когда надо вистовал, но в основном играл и даже умудрился за полчаса кристально чисто прокатить два мизера, совершенно, кстати, неоднозначных. Усач совсем сник, но старичка зауважал. На нижнюю полку пустил без звука и до самой Одессы приставал с вопросами. Дедок отвечал с уважением, объяснял на бумаге, как математическую задачу с теорией и практикой. Усач, взяв домашнее задание, будто двоечник, полез на верхнюю полку и там сопел до утра, делая работу над ошибками. Жены разобрали оставшихся неудачников, сделали вид, что поверили про проигранную «только трешечку». Все-таки настроение отпускное – вот если бы на обратном пути – за каждую копейку рассчитались бы нарядом по кухне вне очереди.
Вагон потихоньку стал затихать. Студентам, спящим вповалку, по трое на полке, уже грезились их туманы, хотя запахи в купе, где ночевало человек десять, были совсем не таежные. Я наконец добрался до своего купе. Прощенный папа мирно спал на верхней полке. Мама что-то